Следователь сидел и дымил сигаретой ей в лицо. Он все твердил ей, что на счетах, о переводе денег на Каймановы острова, ее подпись. Она сидела и плакала, пытаясь понять, что же произошло. Наручники врезались в запястья, суставы ломило, ныло плечо, вывернутое при задержании. Ее схватили, когда она выходила из магазина, купила мужу его любимое вино, французский сыр и сигареты с фильтром. Подъехал черный фургон, из него высыпали люди в масках, что-то проорали про экономические преступления и засунув ее в машину, повезли в отдел. Там ее долго допрашивали, совали бумажки с ее подписью и говорили, что она вывела большую сумму денег из фирмы мужа и теперь она банкрот. Не зарплат, не пенсий для сотрудников.
Вот уже 3 дня она находилась в СИЗО, где ее допрашивал уже другой следователь. Как же ты не понимаешь, все пытался донести до нее следователь, твой муж тебя кинул, подставил и теперь греет свое брюхо, с секретаршей, там, где всегда тепло, а ты будешь сидеть за него. Нет, она не могла ему поверить, они вместе создавали фирму, 15 лет брака, он не мог променять это все и подставить ее. Наверное с ним что-то случилось или он просто еще не вернулся из командировки. Так и не дождавшись какого-либо ответа от нее, следователь вызвал конвоира и велел отвести ее в камеру.
С грохотом закрылась металлическая дверь, она стояла в камере и смотрела на тех, кто лежал или сидел на кроватях. Справа стоял унитаз без верхней крышки, как видно его не смывали неделями. Чуть поодаль от него была раковина. В камере было жарко, душно и прокурено. Свободная кровать была только на самом верху. Она прошла, со всеми поздоровалась и села рядом с женщиной лет 50. Вдруг, одна молодая, с немытыми сальными волосами и шрамом на всю щеку, встала и ринулась к ней. Стала орать на нее, трясти и говорить, что она не имеет права сидеть рядом с Тимофевной. Тимофевна жестом приказала той замолчать и отойти. Сказала, что приличных с виду людей они не обижают, дают возможность рассказать, как они сюда попали, что за статья и сколько светит.
В камере, все сидели за экономические преступления или мошенические действия. Кто-то ждал начало слушаний, кто-то уже решение суда. Всего их было 6 человек. Были совсем юные, кому-то, уже за 70. Тимофевна распорядилась сделать чай и велела рассказывать. Когда я закончила, самая молодая выпалила, что я большая дура и мой муженек меня подставил. Я стала оправдывать его, все еще не могла поверить, что он способен на такое. Васька, самая молодая, фыркнула, пожала плечами и отвернулась к стене. Тимофевна сказала, что все будет нормально, никто меня здесь не тронет, а когда уже в тюрьму определят, чтоб я сказала, что я ее буду. С этими словами она встала, сходила в туалет и улеглась на свою кровать.
Я лежала в темноте с открытыми глазами. Слышала, как внизу шушукаются, обсуждают меня, говорят, что я большая дура, взяла всю вину на себя, а мой муженек в это время греет брюхо и тратит все деньги на любовницу. Господи, думала я, неужели это правда! Я плакала в подушку и задыхалась, то ли от слез, то ли от обиды. Это не справедливо, после всех лет, после всего, что я для него делала.
Она так и не сомкнула глаз, то плакала, то отгоняла плохие мысли. В маленькое грязное окно под потолком был виден рассвет. Солнце всходило и говорило о наступлении нового дня.