Про Эрнеста Хемингуэя мы знаем, что он вернулся с Первой мировой войны с алюминиевым протезом вместо коленной чашечки, участвовал в африканском сафари, охотился на своем катере за немецкими подводными лодками в Карибском море, любил мартини и дайкири, а коктейль «Кровавая Мэри» готовил только в кувшине и закончил жизнь, застрелившись из любимого итальянского ружья. На большинстве фотографий это рослый, крепкий мужчина с внешностью, лишенной даже какой бы то ни было поэтичности; ты смотришь на эти черно-белые фотокарточки, изображающие бородатого мужчину в толстом свитере, про каких говорят «не робкого десятка», и думаешь: вот тяжелый характер, тяжелая судьба. И как же удивительно после такого впечатления прочитать легкий, едва ступающий по земле слог романа «За рекой, в тени деревьев». Это поток мыслей и слов старого (но вечного молодого — такова участь всех, кто расстался с молодостью на войне) полковника, и в этом потоке смешались красота и грубость, почти невинное восхищение и раздражительность, переходящая в злобу. Повествование похоже на воздушный танец, на вальсирующую пару происходящего сейчас и тогда, и после такого хочется лишь кратко рассказать о прочитанном — уверена, Хемингуэй оценил бы гладкий и отшлифованный, очищенный от всего второстепенного, дополнительного (то есть ненужного) текст.
Итак, роман Across the River and into the Trees:
Что это? — Это история о последних днях из жизни американского полковника, который любит говорить на испанском, итальянском и иногда на французском, потерявший три батальона и трех любимых женщин.
Где это? — В чарующей Венеции, и даже описание ее холодных ветров кажется прекрасным, и вся она будто сделана из заколдованных замков, вкусного и ароматного вина, загадочных лиц и сверкающих в темноте украшений.
Для чего это? — Понять, что война — любая, любая война, пусть ее хоть сотни раз окрасят благородными мотивами и героизмом — это не более чем le triste métier*, и об этом говорит человек, прошедший две Мировые войны и осознавший, что единственным врагом для каждого является не тот, кто стоит под флагом с другими цветами, а тот, кто развязывает, допускает, поддерживает, романтизирует и прославляет войну.
И еще увидеть, какой кристально-чистой может быть любовь искалеченного, грубого старика к юной девушке-итальянке.
Узнать, каким ранимым и одиноким может оказаться человек, видевший много смертей, пославший на смерть многих солдат, переживший бомбардировки, отступления, окопы и казармы.
Открыть для себя, что даже после всего «самого худшего» сердце человека жаждет любви, но после этого «самого худшего» пугается ее, бежит от нее, каким сильным ни было бы желание, потому что стыдится себя и не считает «позволительным» прикасаться к любви.
Еще раз испытать сильное желание «вдруг, как в сказке обрести магию», которая позволит повернуть время вспять, предотвратить войны и подарить шанс на мирную жизнь тем людям, которые из-за нее пострадали.
И, конечно, запомнить, что никогда осознание ошибок, сделанных за всю жизнь, не должно губить человека.
*Фр. «скверное ремесло»