9 марта. Напряжённый послепраздничный день. Ни минуты свободной. До обеда не успеваю оглянуться, не трачу зря ни минуты. Отчёты, программы, посетители, консультации… Выкраиваю время, чтобы оббежать с представителями бригад несколько объектов с «вертушкой», за день успел побывать на пяти площадках в разных концах города. Не всё ясно с тектоникой. Сегодня же слушал одного потерпевшего – у детского сада по проулку Кутаисян. Он рассказал, что когда раскапывали рухнувший 9-этажный дом в районе «Роща», обратили внимание, что квартиры 6-го этажа и выше в завале оказались не под тем местом, где были в доме, а как бы «провернулись» на 180 градусов: те, что были на востоке, оказались на западе и наоборот. Очень жалею, что не записал его имя и имена известных ему свидетелей этих раскопок. Интереснейший факт, подтверждающий моё предположение об асинхронности движения отдельных блоков по разные стороны трещин, что приводит к инерционному скручиванию зданий.
Когда я поделился этой мыслью с Г.Л. Коффом, он в дополнение привёл рассказ ещё одного свидетеля: в квартире которого пианино от «удара» оттолкнулось от стены и завращалось на середине комнаты, сделав несколько оборотов. В 2017 году я прочитал в интернете статью Karen Barseghyan «Жизнь на разломе – Армения», в которой он пишет, что подобные «вращательные силы» наблюдались также в Спитаке, Кировакане, Степанаване «и во многих других населенных пунктах». Следовательно, асинхронные горизонтальные движения соседних блоков проявляются как на пододвигаемых, так и на надвигаемых частях литосферы по разные стороны плоскости субдукции (?), при этом речь идёт не о сейсмических волнах, а о механическом перемещении оснований вместе со зданиями и сооружениями. Об этом же говорят и горизонтальные царапины на керне, поднятом из скважин при бурении туфов. И чем крепче сочленение (сцепление) здания с основанием, тем печальнее для сооружения будут последствия. Тогда зачем в «Доме Рыжкова» залили железобетонную плиту прямо на туфах, без прослойки из глины?
11 марта, суббота. Утром – небольшой ажиотаж: извлекали из ямы трактор С-130, который провалился в неё, пятясь, когда планировал территорию для нашей новой базы возле поезда. Далее – относительно спокойный день, не более 10 бесед с проектировщиками. Оказывается, многие из них, обладая достаточными знаниями для принятия проектных решений, не всегда обладают достаточной решимостью. И очень бывают рады твёрдому слову или даже словесной оплеухе: понимают, что на этом заканчиваются сомнения и терзания, которые мешают им жить. В этом отношении большим мужеством и рисковым характером обладает Г.Л. Кофф, иначе, более колеблющийся человек, не осмелился бы подписать, например, документ, отменяющий необходимость трамбования оснований в кв. 58. По документу я понял, что он опирался на нашу информацию по свойствам грунтов.
Хочу сказать, что не только проектировщики иногда нуждались в поддержке. Как-то весной ко мне пришёл мужчина средних лет. Сказал, что его квартира находится в 5-этажном доме, который получил повреждения. В семье никто не погиб, но сейчас он и его семья живут в палатке во дворе дома, а в квартиру заходить боятся: вдруг рухнет. Я спросил, есть ли у него транспорт? – «Есть!» Поехали смотреть дом. К тому времени я уже насмотрелся на повреждения зданий (в этом потрескались и местами высыпались стёкла, имелись не очень опасные повреждения в стенах). Обойдя и осмотрев здание, предложил ему подняться в квартиру, чтобы посмотреть повреждения внутри. Он замялся. «Идём вместе, показывай». Поднялись, зашли в квартиру. Осмотрев небольшие повреждения штукатурки, сказал ему, что надо бы сделать, а главное – вставить стёкла и проверить, не размёрзлись ли батареи и трубы. «Настанет тепло – возвращайся, делай ремонт и живи. Поехали к поезду». Он обнял меня и с жаром сказал: «Ты – мой брат!».
Наверное, здесь можно добавить и о других случаях взаимоотношений с местными жителями. При проведении обследований я редко ходил с помощниками, чаще – один, иногда пробираясь тропами между палатками во дворах. Часто останавливали, расспрашивали, что делаю, чем занимаюсь. Подробно отвечал на все вопросы, хотя это требовало времени, которого всегда было в обрез. Но все беседы были корректными, никаких недоразумений никогда не возникало. Только один раз какой-то молодой человек из толпы на плохом русском заявил что-то о желании не знаться с русскими, но взрослые на него накинулись и на армянском что-то сказали, после чего он сразу ушёл. Иногда задавали вопросы, например, как можно стать торговцем, на что приходилось честно признаваться, что в этом ничего не понимаю, чтобы обращались к знатокам этого дела. Иногда делились своим горем в связи с гибелью близких. Запомнился один разговор на восточной окраине Спитака: мужчина примерно моего возраста рассказал, что потерял жену и шестерых детей. Голос его задрожал. Не говоря ни слова, я просто обнял его за плечи. Расставаясь, крепко пожали руки. Как относишься к людям, так и они к тебе.
29 марта. Сегодня сильно ощущалось окончание квартала, завершение сроков по отдельным объектам. С 8 утра и до обеда не мог подняться из-за стола, работал с геологами по объектам, не могу точно сказать, сколько проверил за день: 5? 7?. Спасает в значительной мере стандартизация, однообразие изложения, которые в своё время удалось мне в предельно сжатой форме заложить в макет отчёта. Помогают Н.А Васильев из Ленинграда и Г.В. Арский из Владивостока.
Сразу после обеда по предложению московского гидролога Г.И. Адамяна мы с Ю.П. Семко, Л.Б. Баранниковым и А.Ю. Плаксиным из Тулы поехали смотреть озеро, которое, по словам Адамяна, образовалось в результате землетрясения вблизи от села Мармашен. Озеро нашли (с зарослями прошлогоднего камыша, то есть – не «новое»), нашли и гигантский каньон «тектонического происхождения» недалеко от уступа к долине речки Ахурян. Я обежал гряды холмов этой странной и жуткой структуры со своей вертушкой и сделал несколько фото (рис. 1). Когда догнал всех у «провального» озера, меня встретили вопросом, что я думаю об этих следах катаклизма. Ответил одним словом: «Оползень». Ответ был встречен протестами, сомнениями со стороны Г.И. Адамяна и Л.Б. Баранникова. «Ничего, уляжется» – ответил я. Через час они согласились.
Тем временем мы спустились в долину реки Ахурян к старинному монастырю, где сохранилось две церкви постройки 988 и 989 гг., правда, более крупная во время этого землетрясения пострадала: стоит на трещине, вдоль которой стены были сломаны, но не упали (рис. 2). Обидно: ведь простояли 1000 лет. После 1920 года церкви не действуют, запустение кругом, на стенах появились надписи и краской, и резцом, отметившие нашествие современных варваров армянской и русской национальностей. В меньшей церкви, куда мы зашли с Г.И. Адамяном, состоялся короткий, но откровенный разговор о религии и вере человека, необходимости сверять свои деяния и поступки с историей и жизнью своего народа.
Полный текст 14 части читайте ЗДЕСЬ.