Я ждал пенсии как манны небесной. Пенсии льготной. Это не в том смысле, что хорошее и заботливое государство вдруг решило сделать человеку что-то приятное. А в смысле государству необходимо вовремя выбросить малопригодный для дальнейшего эксплуатирования материал на помойку. Ведь изношенный от вредной работы механизм будет то и дело ломаться. Одни убытки. Ремонтируй его потом за свой счёт. Со временем становишься не то что бы пессимистом, но как говорил один юморист: хорошо информированным оптимистом.
И вот пришло он, долгожданный момент! Оформляла пенсию очень бдительная Нижнетавдинская работница: Парамонова, кажется Людмила. Такое красивое имя, кстати имя моей первой любви. Любви грустной, без взаимности. Не везёт мне на Людмил.
Четыре раза я ездил в Казахстан за справками. Мест работы у меня было много и каждое надо было подтвердить отдельной справкой. Видимо работницы получают большие деньги, за то, что отталкивают людей от пенсии, как поросят от корыта. После получения очередной справки, Парамонова вспоминала о другой и очень спокойно об этом говорила, вновь и вновь отправляя меня в Казахстан, словно на соседнюю улицу. На одну справку требовалась другая, так сказать уточняющая. Некоторые справки видимо казались Парамоновой сомнительного качества и она подшивая их в предвкушении чего то непонятного и страшного для меня, загадочно ухмылялась. Я уже понял, что Парамонова ждёт решающей справки, чтобы сразить меня наповал. И такая справка нашлась. Нашёлся убийственный аргумент, позволяющий совсем оттолкнуть меня от пенсии. В трудовой книжке оказалась неразрешимая, сложнейшая аббревиатура из двух букв. С.Ш. Учитель физкультуры Вагулинской с.ш (расшифровывается как средняя школа). Видимо той, прошлой работнице, делающей эту запись даже в голову не могло прийти, что кто-то в двадцать первом веке не сможет это расшифровать.
В очередной раз я был послан в Казахстан, чтобы расшифровать эти загадочные буквы. Там смогли, очень удивились, но всё-таки выдали нужную справку с печатью. Так и написали, что мол с.ш расшифровывается как средняя школа, подтверждаем мол и заверяем…
Мне трудно было понять ход мысли Парамоновой. Может быть, она подумала, что с.ш. это соединённые штаты. Тогда в этом случае её конечно можно понять. Шутка ли, далеко в сибирской глуши, вдруг появился некто «учитель» (позывной американского шпиона), из соединённых штатов Вагулино. Гнида из Вашингтона, наверное подумала она: ещё маскируется. Именно так она на меня и смотрела.
И вдруг, моя бесценная справка, была утеряна Парамоновой. Она на голубом глазу утверждала, что я ей ничего не привозил. Умеют же у нас люди трудиться и добросовестно выполнять приказы. Я конечно был всем этим шокирован: опять ехать в Казахстан сил и средств уже не было. Без этой справки вылетало десять лет, это всё… Ужас…
Я пригрозил подать в суд, справка нашлась (видимо рассматривалась в местном К.Г.Б или Ф.С.Б уже не помню что там было одиннадцать лет назад). Затем был прозорливый жулик адвокат, который никак не соглашался получить гонорар из моих будущих, первых пенсий. Он горячо уверял, что они почти уже у меня в кармане, но деньги всё-таки просил вперёд и побольше. Дальше была какая- то бескомпромиссная борьба и вот наконец я на пенсии, я свободен…
Доблестная труженица, хранительница и повелительница хитрых справок Парамонова, бумажная эквилибристка самого высокого разряда, смогла скушать только четыре года. Слава богу, что так, другим везёт меньше. Но для меня и этого оказалось очень много.
Во всё это трудно поверить, но клянусь Богом, что так оно и было. В этом эпизоде нет ни капли лжи или преувеличения. Кроме, может быть, мыслей героини о Вашингтоне и о шпионах. Да может быть ещё некоторых моих допущений о К.Г.Б. Оно может быть здесь и вовсе не причём. При более близком и тщательном рассмотрении, оно как правило оказывается везде ни причём. Такова уж специфика этой организации. Для любопытствующих, или желающих уличить меня во лжи, эту справку можно отыскать в архивах пенсионного фонда, или… Да нет, совершенно точно не в К.Г.Б, действительно какое там К.Г.Б. Кто я такой? Совсем маленький человек. Где я, а где оно…К.Г.Б. Я не достоин.
Я думаю, что всё это обычная, распространённая у нас практика. И если это делала наша доблестная работница из далёкой сибирской Тавды, кстати « Нижней», то страшно подумать, что делается в ещё более далёкой, какой нибудь «Верхней Тавде» (я слышал, что и такая есть) и других отдалённых местах. Что скажешь, пенсионный фонд России, плоть от плоти, кровь от крови… Впрочем, сейчас слово пенсия у нас и вовсе стало каким то неприличным, чуть ли не матершинным . В нормальном обществе об этом и говорить как - то стыдно, не хочется травмировать людей. Уж деревенские мужики наверняка это слово скоро забудут совсем, что - то не видал я там таких почтенных старцев, дерзнувших перешагнуть теперешний пенсионный, возрастной рубеж.
Отчего такие страсти и почему мне было не послать всё это куда подальше? За год до пенсии я был изгнан с очередного места работы, но на этот раз вместе с сотнями других учителей. Великий, тогда ещё Тюменский реформатор, Собянин, проводил оптимизацию сельских школ на пять лет раньше чем в остальной России. Впереди планеты всей. Это был его полигон будущего Наполеона. В малых сельских школах остались лишь учителя универсалы, ведущие по четыре предмета, остальных в шею, на вольные хлеба, с котомкой в город. А там, где малые школы, там и средние, иногда даже и большие. Как всегда, не обошлось без перегибов. Как это у нас часто бывает, чиновники наперегонки старались перевыполнить план и заработать дивиденды. Они готовы были на всё, чтобы услышать Собянинское, божественно-сокраментальное: «Дэээ …Молодцээ…».
Я начал ездить в город на велосипеде на суточную работу в интернат с детьми склонными к преступлениям. Ну ладно, я всё - таки закалённый полукрестьянин. Но я всё думаю, куда подевались эти сотни изгнанных учителей. Даже страшно представить, что с ними сталось? Среди них наверняка были истинные интеллигенты, освещяющие собой серую, деревенскую действительность. На своё удивление, пессимиста-созерцателя, таких учителей- подвижников в деревнях я видел очень много. Интересно, и откуда они только берутся в нашей стране? Их уничтожают, а они всё возрождаются. Они в своей практической беспомощности не могут за себя постоять и, как правило, первыми попадают под раздачу. В деревне же остаются истинно деревенские- цепкие, зубастые. Как сейчас помню одна такая, менторски уверенно говорила моей дочери- младшекласснице на уроке: «Не полевой шпат, а полевой шпак! Внимательней надо быть!». Другая же, всё обижалась, что коллеги на переменах в учительской, видно из вредности, ей всегда подливают очень горячий чай. Она возмущённо, очень серъёзно говорила: «Специально перекипятили суки!». А директора какие были деревенские, сказочные... Описать не сумею, беден мой язык. Салтыкова-Щедрина бы туда, куда там его город Глупов, здесь всё таки российская деревня…
Но я всё-таки надеюсь, что не только эти остались, кому -то ещё «повезло». Но кавычки я поставил только сейчас, после одиннадцати лет жизни в городе. Тогда было не до шуток, до сих пор вспоминаю, как я обляпанный грязью и снегом преодолевал на своём велосипеде российскую бесконечность.