Светлые аллеи усадьбы Спасское-Куркино
Я хожу по дорожкам парка, по его еще различимым аллеям… И задолго до меня здесь гуляли, вздыхали, смеялись и плакали, жили… Кроны могучих лип смыкаются надо мной. Лучи солнца, просеиваясь сквозь листву, золотят зелень травы. Крупные голубые колокольчики, когда-то посаженые руками еще крепостного садовника (кажется, тронь их – тоненько зазвенят), теперь растут не на клумбах, а вдоль тропинок, у какого-то нелепого дощатого забора… Выхожу к пруду, дно которого, говорят, выложено булыжником и засыпано песком. Когда-то в этом пруду плавали лебеди, а сейчас зелёная ряска похожая на лягушачью икру затянула его. Этот пруд перетекает в следующий, а тот – в запруду, сделанную на речке Дери-нога. За речкой на холме, за какими-то сараями и дачными домиками-скворечниками, еще видны остатки елового леса, называемого «оленик». Владельцы усадьбы запускали туда оленей…
Возвращаюсь к большому барскому дому, к печальному пепелищу на месте одного из двух флигелей. Я думаю о той давней и славной жизни, свидетельства которой взывают к нашей памяти и совести…
1.
Вологда в ожерелье дворянских усадеб… «Ожерелье» рассыпано, «жемчужины», составлявшие его, в большинстве утеряны.
Некоторые усадьбы давно уже слились с городом и почти растворились в нем – Осаново, Ковырино… От других остались внезапные аллеи лип или дубов посреди поля, а то и в лесу, затянутые тиной пруды, кое-где – кирпичная россыпь фундаментов.
На их фоне, сохранившиеся до наших дней усадьбы Покровское в Грязовецком районе и Спасское-Куркино в Вологодском (обе в 20 – 30 км от города) – просто чудо.
С усадьбой Покровское, принадлежавшей дворянам Брянчаниновым, в которой прошло детство будущего святителя Игнатия (Брянчанинова), произошло и чудо возрождения…
Недолго уже и там оставалось до полной потери главного здания, в котором в советские годы был туберкулезный санаторий (благодаря этому и сохранялась усадьба). После советской власти санаторий стал, видно, не нужен, всё уже пустело, рушилось…
Но в 1999, юбилейном для святителя Игнатия году в Покровском захотел побывать сам Алексий II. Рассказывают, что Патриарху сначала сказали, что, мол, туда не доехать, дороги нет. «Ну, тогда я пешком дойду», - будто бы ответил Патриарх. Разумеется, дорога до Покровского была восстановлена в кратчайшие сроки. Началось и восстановление усадьбы, контролировал его сам губернатор. В 2007 году Патриарх вновь побывал в Покровском. В 2009 году ремонтно-реставрационные работы были полностью завершены. Кроме главного здания, где воссозданы великолепные интерьеры, восстановлена церковь, некоторые хозяйственные постройки, приведен в порядок великолепный парк. Теперь там музей.
В усадьбе Спасское-Куркино, расположенной в поселке Куркино такого чуда-восстановления пока не случилось…
Слава Богу, главный усадебный дом в Куркино ещё жив (благодаря тому, что до последнего времени в нем находилась «контора» сельхозпредприятия. Жив один из флигелей. Два их было – как два крыла, второй сгорел совсем недавно. Жив и парк, деревья в котором были высажены в форме двуглавого орла. Сохранился и каскад прудов, и здание бывшего «музыкального павильона»…
Сумеем ли сохранить?
2.
19 августа – Преображенье Господне, традиционный в Куркино праздник с давних времен. Сейчас местные энтузиасты пытаются возродить его. На праздник приезжают и потомки последних владельцев усадьбы дворян Андреевых из Санкт-Петербурга и Вильнюса. Была на празднике летом 2013 года и Татьяна Александровна Ватсон, представительница рода Брянчаниновых, внучка последнего владельца усадьбы Покровское.
Чудо восстановления Покровского произошло на ее глазах да и при ее непосредственном участии. Хотя живет Татьяна Александровна в Австралии, уже много лет каждый год приезжает на Вологодчину – землю своих предков.
Её приезд в Спасское-Куркино тоже не случаен. Конечно же, дворяне одной губернии были знакомы между собой, а Брянчаниновы и Резановы-Андреевы еще и дружили, более того – были крестными на крещении детей в обеих семьях.
Так вот, Татьяна Александровна Ватсон, осмотрев усадьбу Спасское-Куркино, сказала:
- Поздравляю вас с праздником Преображения. Мне повезло, что я в этом году смогла приехать на этот праздник. Какие же вы счастливые, что у вас еще остался усадебный дом, что у вас парк, и что вы строите церковь… Когда в Покровское приехали архитекторы – я их спросила, сколько усадеб в России осталось, где есть усадебный дом, парк и церковь, и они сказали, что десять. Значит, ваша усадьба, когда вы восстановите церковь, будет одиннадцатая. Во всей России! Конечно, еще много нужно восстанавливать, но ваша усадьба такая красивая! Я знаю, что со временем она снова будет цветущей.
Внук последнего владельца усадьбы Анатолий Владимирович Андреев инженер (ныне пенсионер) из Санкт-Петербурга более осторожен: «Важно сохранить главное здание. Не будет его – не будет усадьбы, никакие субботники в парке уже не помогут». Черная дыра и остовы печек на месте флигеля, замыкавшего композицию усадебного двора – серьезный повод для беспокойства.
… Тогда, летом, в главном здании усадьбы еще располагалась контора сельхозпредприятия, здание худо-бедно (действительно – и худо, и бедно), но содержалось. Осенью, контора переехала в соседнее здание Дома культуры. Огромный усадебный дом пустует. Что бывает с пустыми домами, мы знаем.
Сейчас дом передан в пользование одному из энтузиастов возрождения усадьбы Николаю Алфеевичу Сайкину. Но много ли может Сайкин, хозяин небольшого валеночного производства и бизнеса? Содержать такое здание – дело дорогое. Пока содержит, просит помощи добрых людей. Добрые люди есть, в большинстве своем, небогатые.
Зато церковь уже почти построена. Да, внутри еще много работы, еще и алтарь не освящен, но крест-то уже вознесен над округой.
К счастью неравнодушных людей таких, как братья Сайкины, как учителя местной школы Ирина Николаевна Соколова, Любовь Анатольевна Шавилова (они ведут большую краеведческую работу со школьниками), много. Поэтому и есть надежда, что уникальную усадьбу Спасское-Куркино удастся спасти.
Но без поддержки власти, «государства» надежда на спасение может так и остаться лишь надеждой… Мало что ли примеров, когда на месте чего-то бывшего, дорогого, родного ставим «памятный знак», что вот, мол, тут было то-то…
Но ведь есть и пример Покровского. Когда сказали «надо», и из пекла возродилась усадьба. Да, там жил будущий святитель Игнатий. Спасское-Куркино такими знаменитыми именами похвастать не может. Но разве же только ради великих имен нужно хранить свою историю, свою родину? История и ее сохранившиеся свидетельства – самоценны.
Но надо сказать, что ведь и Резановы, и Андреевы, строители и владельцы усадьбы – представители славных дворянских родов, немало сделавших для России. Вспомним о них.
3.
В грамоте 1630 года значится: «… за недорослем Степаном Игнатьевым сыном Чалеевым… отца его поместье сельцо, что была деревня Куркино». А в 1666 году уже вдова бывшего «недоросля» Степана Чалеева передала поместье «зятю ее Юрию Матвеевичу сыну Резанову…» Так Резановы стали владельцами и строителями усадьбы Спасское-Куркино.
Известно, что происходит этот древний род из Польши, но уже во времена Ивана Грозного, Резановы верой и правдой служат России. Из этого рода вышли стольники, стряпчие, воеводы… Позднее были Резановы офицерами, предводителями уездного и губернского дворянства.
Один из Резановых – Алексей Федорович Резанов (1819 – 1848) оставил по себе уникальный литературный труд «Арабески моей жизни».
Полностью прочитать его можно на сайте Вологодской областной библиотеки, я же приведу лишь небольшой отрывок, как подтверждение незаурядного литературного таланта автора и яркую картинку жизни усадьбы в первой половине 19 века.
«… День же Троицына дня, или лучше сказать последние два дня заговенья перед Петровым постом праздновались в нашем селе под качелями. С самого утра из всех окрестностей села кругом верст на 20 сходились поселяне и поселянки разряженные, что называется в пух. Мы всегда любовались с китайской беседки нашего сада на пестреющие с разных сторон группы крестьян с их семействами. Все тропинки полей кипели народом, стекающимся со всех сторон и походили на ленты всевозможных цветов, колеблемые ветерком, и солнце, озаряя их, отражало в них свои лучи подобно как в радуге. Подобно ручейкам, текущим с снеговых гор от весеннего солнца и образующим под низом водяное поле, толпы народа с шумом валили в наш двор из всех его ворот, и он захлебывался разноцветными волнами гуляющих.
Посреди этой толпы несколько человек гигантского роста в самых странных костюмах, возвышаясь на сажень подобно Тифонам посреди этого людского моря, расхаживали с палицами Галиафа и пугали мальчишек, бегая за ними и сдергивая с них огромными шестами шапки, оставляя по следам своим писк и визг поселянок…
Качели с скрипом поднимали людей, и родная песня русская, вторя свисту и скрипу качелей, раздавалась в воздухе, то исчезая, то снова являя свои звучные перекаты, сопровождаемая игрой на кларнете и хлопками в ладоши, символами, означающими излияние чувств наслаждения и радости русского мужичка, который, подгулявши в меру, в синем кафтане, в красной рубахе с пуховой шляпой набекрень, ходя под качелями, пощелкивает орешки, вытаскивая их из своих полосатых штанов и махая белым своим платком, приплясывал под лад песенников и музыкантов…»
В конце 19 века мужская линия Резановых прерывается. Последним владельцем усадьбы являлся Николай Николаевич Андреев. Между прочим был он членом Первой Государственной Думы по выборам от Вологодской губернии, избирался губернским предводителем дворянства.
Еще один представитель рода, Александр Олегович Андреев, живущий ныне в Вильнюсе, также приезжал летом 2013 года в Куркино, на краеведческих чтениях, организованных в местной школе он демонстрировал родословное древо. «Я всегда думал, что я чисто русский человек. А когда стал разбираться в родословной, оказалось, что среди предков есть итальянцы, немцы, датчане, татары, поляки…» - говорил он. В ветвистом древе рода Андреевых есть имена, известные и дорогие всякому русскому человеку: М. И. Кутузов,
И. С. Тургенев (родня, правда, весьма отдаленная)… И множество менее известных или совсем неизвестных людей служивших отечеству, строивших усадьбы, честно исполнявших свой долг перед родиной, разделивших вместе с Россией все горести и тяготы.
4.
Известный в свое время искусствовед и литератор Иван Евдокимов в 20-годы прошлого века предпринял попытку описания вологодских усадеб, труд остался незавершенным, но статья о Куркине была написана.
Давайте же посмотрим, какой видел усадьбу Евдокимов.
«Спасское-Куркино – одна из наиболее примечательных художественно вологодских усадеб, она полна редкого очарования прошлого.
Революционные события последних лет порою нещадно коверкали и ломали вековой ансамбль ее убранства, но многое еще осталось целым… Перед нами… типичная помещичья обстановка, типичное архитектурное строительство усадебной России.
Беседки, павильоны, пруды, населённые разнообразными породами рыб, огромный господский дом в колоннаде, ворота с остатками лежащих на них львов, огромные службы, церковь, парковые перспективы, аллеи, кружала – вот современный облик Куркина.
Особенно важно отметить в этом облике, заслуживающем самого пристального внимания, удивительную для России сохранность и цельность первоначального устройства…
Всё так, как, видимо, было когда-то, только кое-что покривилось, перекрашено, да другие поколения идут и едут мимо прекрасных зданий, да другие люди живут в них.
Ценность Куркина, нам кажется, увеличивается ещё оттого, что перед глазами воочию встает мелкопоместная усадьба всех этих Лариных, Ленских, Онегиных, Петушковых, живая отдалённая Россия пушкинского времени… Право же, знаменитая сцена объяснения Онегина с Татьяной должна была происходить в одной из таких аллей, сбегающих к прозрачной речке, текущей на границе Куркинского парка…
Первым и, кажется, единственным строителем усадьбы был Федор Дмитриевич Резанов, родившийся 22 сентября 1768 года и умерший 8 марта 1838. Так гласит надпись надгробной плиты в Куркинской церкви…
После октябрьского переворота Куркино переходило из одного ведомства в другое, оставаясь на продолжительные сроки без всякой охраны… В последние два года процесс разрушения остановился: Куркино перешло в трест, оставшиеся на месте вещи учтены, есть гарантия, что их сохранят, хотя, находясь в общем пользовании, они должны будут значительно износиться…
Из огня революции Куркино вышло всё же архитектурно вполне благополучно. В этом наше утешение…
По тракту входите в длинную и широкую берёзовую аллею, напоминающую по форме букву «Г»... Берёзовая аллея подходит к каменным воротам с высоким флагштоком Николаевских времён…
Направо от ворот, рядом, со стороны берёзовой аллеи, небольшой деревянный особнячок, по прямой линии в ста саженях от него другой такой же особнячок, между ними остатки деревянного палисадника с белыми круглыми столбами, в середине расстояния между домами, отступая вглубь на несколько сажен, расположен главный дом…
Особнячки, ставшие от старости какими-то сизо-серыми, положительно интересны, изящны своими крошечными пропорциями. Три окна по фасаду, фронтончик с полукруглым слуховым окном, две пары пилястр — скромная незатейливая архитектура, но особняки выполнены со вкусом, умело.
«Музыкантский павильон» боковым фасадом выходит в парк. Архитектура и природа здесь соединились в очень красивом сочетании. От большого пруда ведёт к нему длинная узкая аллея из сиреней, замыкаемая полуротондой из колонн.
Главный дом полукаменный. Все деревянные части сделаны из лиственницы… Центральная часть фасада – портик о шести деревянных колоннах дорического ордена, опирающихся на отступившую каменную террасу. Немного сплюснутый лёгкий фронтон лёг на колоннаду. В тимпане фронтона красиво вырезанное слуховое окно, с внутренней резной решёткой. Каменный низ рустирован. Каменная четырехугольная лестница ведёт с земли под колоннаду…
На верхней террасе между колоннами красивая чугунная зелёная решетка линейного и растительного орнамента.
Простота переднего фасада при великолепно найденных пропорциях создаёт самое выгодное впечатление о художнике-архитекторе, компоновавшем здание…
Задний фасад разбит на три этажа: третий, верхний этаж получился из чердачных помещений, в которых сделаны маленькие, низенькие комнаты, когда-то населённые дворовыми. Фасад выступает двумя пилонами, между которыми широкая с белой балюстрадой терраса на шести грубых ионических колоннах. Тридцать три окна заднего фасада придают ему какой-то весёлый, жизнерадостный вид, чувствуется за ними свет в комнатах, чувствуется простор, воздух, люди. Низ фасада рустован.
Весь дом кажется огромным, крепким, каким-то литым, простоявшим столетие без всяких изменений…
Всего комнат в доме, не считая коридоров, передних, нежилых помещений – двадцать семь: внизу – семь, во втором этаже – четырнадцать, вверху – шесть.
До 1918 года всё это множество комнат было переполнено обстановкой александровского и екатерининского времени. Единственной внутренней отделкой за столетие была переклейка в трёх комнатах обоев, произведённая Н. Н. Андреевым.
В настоящее время весь дом очень загрязнён, кое-где в хаотическом беспорядке стоит мебель… Весь второй этаж заселён канцелярскими служащими треста. В закопчённом донельзя зале — примитивная сцена Куркинского театрального кружка, в гостиной – канцелярия. Пожалуй, наиболее уцелела гостиная с плафоном и росписью стен…
Роспись прекрасной сохранности, сделана каким-то безымянным художником, обладавшим тонким декоративным чутьем…
С террасы заднего фасада открывается вид на внутренний двор, чрезвычайно интересный и оригинальный. В ста саженях от дома, через зелёный ровный луг протянулось длинное деревянное здание так называемого «государственного коннозаводства». Направо и налево от дома, в середине расстояния до «государственного коннозаводства», по бокам встали два больших дома одинаковой архитектуры, населённые рабочими треста и служащими коннозаводства. В пролёты между этими основными зданиями, ограничивающими внутренний двор, видны другие сооружения усадьбы – амбары, службы.
Такие ансамбли, как внутренний двор Куркина, конечно, создаются только подлинными художниками. Картина декоративной цельности, законченности архитектурного замысла, налицо. Впечатление торжественное, строгое, серьёзное, важное выносит всякий, видавший этот архитектурный пейзаж…
Сильнейшее впечатление производит левый каменный флигель-особняк, даже по окраске белое, (пилястры) с жёлтым (стены) Александровского времени. Большое, могучее и строгое по линиям здание стоит, сросшееся с землёй как бы корнями пилястров, не тронутое никакими реставрациями и переделками, отвратительные деревянные крыльца просто не замечаешь… В старину дом населялся дворовыми Резановых-Андреевых…
Позади здания коннозаводства, параллельно ему, развернулось громадное деревянное здание скотного двора. Снова дорические портики, фронтоны, слуховые полукруглые окна, следы наличников, стройность отдельных частей и безукоризненные пропорции не вызывают сомнения в давности постройки…
Жилой дом, конюшня, амбар, скотный двор, забор одинаково были ценны в смысле приложения художественного умения для тогдашних мастеров и требовательных заказчиков. С каким-то неуловимым чувством вкуса они умели совмещать практические задания в хозяйственных постройках с требованием красоты, умели подчеркнуть какой-нибудь одной деталью специальное назначение здания, выражая архитектурные идеи посредством одних и тех же общих форм в жилых и нежилых постройках.
Куркинский обширный парк полон самых неожиданно красивых уголков. Особенно прекрасное место у прудов: высокая насыпанная площадка, по сторонам которой растут две грандиозные липы, внизу – ясный большой пруд, еще ниже за ним другой, березовые аллеи спускаются с площадки до ручья Дери-нога, через ручей перекинут деревянный мостик (бывшая плотина), за ручьём поднимаются пики сосен и стена елей.
Когда-то Резановы-Андреевы весной посредством плотины поднимали воду в ручье на несколько сажен, наполняли пруды и заливали всю нижнюю часть парка, становившуюся прелестной по живописности. В прудах водилось много рыбы, привозимой в бочках из Кубенского озера за двадцать-тридцать верст…
Старый быт навсегда пережит. В наше время Куркино потеряло прежний его замкнутый характер, в нем теплится другая жизнь, и пусть, но памятники архитектуры должны остаться неприкосновенными, ибо они представляют самовладеющую художественную ценность, единственным владельцем их является русское искусство!»
5.
Столь большую цитату из очерка Ивана Евдокимова привел я для того, чтобы понятно было, что мы теряем.
Еще и сегодня в основном сохранился главный дом, внутренняя планировка его осталась прежней: лестницы, анфилады комнат, большой зал. Конечно, утеряна внутренняя отделка тех помещений, но, например, литая решетка на балконе, описанная в очерке, и сегодня на том же месте. До неузнаваемости переделано, но стоит на своем месте здание «музыкального павильона», цел левый флигель (по мнению Евдокимова, наиболее ценный в художественном отношении), но состояние его удручающее. Парк жив, по возможности за ним ухаживают местные жители. На своём месте и пруды – их только почисти, и хоть карпов да лебедей запускай.
На месте так подробно и даже с некоторым восторгом описанных Евдокимовым конюшни и скотного двора – Дом культуры, глядя на который, невольно думаешь, что об эстетическом воспитании конюхов дворяне думали гораздо больше, чем архитекторы 70-х-80-х годов прошлого века о культурном развитии колхозников.
Но зато, пусть и не в самой усадьбе, сохранилась библиотека Резановых-Андреевых, она стала основой создававшейся в 1918 году первой советской губернской библиотеки, нынешней областной. Наталья Николаевна Фарутина, заведующая отделом редкой книги областной библиотеки, рассказывала:
- В 1918-19 годах в Вологодскую публичную библиотеку поступили девять стародворянских библиотек, среди них и библиотека Резановых-Андреевых. Она была большая – три тысячи томов, много книг на иностранных языках, много переводной литературы, много путеводителей. Каждая книга содержит владельческую запись, на сайте нашей библиотеки размещен электронный каталог этих книг. Все шесть прижизненных изданий Пушкина, хранящиеся сегодня в областной библиотеке – из библиотеки Резановых…
А вдруг да и вернутся хотя бы некоторые книги в свой родной усадебный дом?..
В усадьбе Спасское-Куркино еще есть, что сохранять, есть, что восстанавливать. Дом, видевший всяких людей, старый парк – будто бы затаились сейчас и ждут.
… Я подхожу к морщинистому неохватному стволу, трогаю его ладонью и вдруг, будто бы слышу всплески далекой музыки, детский смех, чьи-то шаги, шепот, легкое дыхание…