Моя жизнь на Верхней Красносельской изменилась в один день: из армии вернулся сын хозяйки одной из комнат — Михаил. Не помню точно, где Миша служил, но он плотно сидел на какой-то траве, под действием которой несколько раз плакал и рассказывал, как трудно убить человека.
Тихая коммуналка ожила
От грустных вечеров в одиночестве остались одни воспоминания. Теперь мне было «весело» круглые сутки. Свой «дембель» Миша отмечал около двух месяцев. Понятное дело, пил. Пил один, пил с друзьями, пил бесконечно.
Для полноты картины, в квартире появилась его любимая собака — левретка. Её жизнь была не лучше моей. Левретку часто забывали кормить, забывали с ней гулять, а иногда молча закидывали ко мне в комнату и закрывали дверь. Последнему факту левретка была несказанно рада.
Большая часть моих зимних вечеров того года прошла так: в квартире «Гуляет» с большой буквы энное количество парней (девушек не видела ни разу), я сижу на своей кровати с горкой подушек, что-то вяжу (видимо, чтобы успокоиться), а рядом лежит лысая левретка, одетая не к месту празднично — в розовый ангоровый свитер. Левретку бьет крупная дрожь. Левретке страшно. Мне почему-то нет.
Между «загулами»
Между загулами Миша становился обычным человеком. Он покупал тазиками клубнику и ставил у моей двери. Приносил торт, который мы ели на общей кухне, ложками с двух сторон, даже не разрезая.
У него была навязчивая идея освятить нашу квартиру. Я сказала, что в свою комнату никого не пущу. Но он все равно нашел священника, который освятил две другие комнаты, а потом, конечно, они оба напились.
Несмотря на все происходящее, мы почти подружились. Меня удивляло (и немного восхищало) нежелание Михаила думать о будущем. Он жил только сегодняшним днем. Здесь и сейчас. О том, что этот парень, старше меня всего на три года уже побывал в «горячей точке» я тогда как-то не задумывалась.
Однажды вечером мы долго сидели на кухне, разговаривали. Он говорил, что пора начинать новую жизнь, но он не знает с чего ее начать, что ему самому все это противно, что завтра он купит и поменяет лампочки в коридоре. Говорил, как рад, что я живу рядом и считает меня своей подругой. Я кивала, уютно устроившись на высокой табуретке, но пора было на работу, в ночную смену. Миша с левреткой проводили меня до метро.
Точка кипения
Вернувшись утром, я не смогла открыть дверь. Долго звонила в звонок. Наконец, дверь открыл незнакомый парень, с трудом разлепил глаза и строго спросил: «Ты кто?». «Кто я?» — я оттолкнула его в сторону и вошла в коридор.
Витражная дверь моей комнаты была разбита. На моей кровати кто-то спал. В углу в собственной луже тряслась левретка. У меня потемнело в глазах. Я орала так, как ни орала никогда в жизни. Через несколько минут я осталась в квартире одна, даже одевались «гости» уже в коридоре.
Я выгнала всех, включая хозяина и разбуженного спящего, вышвырнула их вещи на лестницу, захлопнула дверь, схватила левретку в охапку и разрыдалась, медленно оседая на пол.
Финал
Я не могла рассказать обо всем маме. Зачем ей это знать? Ведь возвращаться домой я не собиралась. И не могла рассказать обо всем мужу. Боялась разборок и драки. Но я устала, смертельно устала. Я не спала больше суток. Я подумала, что сейчас я посплю, а все остальное потом, все потом…. Взяла левретку и легла на неразобранный диван.
P.S. Если вы думаете, что после этой истории я уехала, то вы меня совсем не знаете. Я прожила с Мишей до момента, когда коммуналку решили продавать и из «моей» комнаты приехали забирать мебель. Это произошло через четыре месяца после того случая. Мои же вещи уместились в две сумки. Мне снова было негде жить.
Продолжение: Как умирал Женька (Диагноз)
Первая часть: Коммуналка (часть 1) «Грузчик и прачка»
Начало истории: Один телефонный звонок изменил мою жизнь навсегда...