Редактор «Северной пчелы» Фаддей Булгарин оставил весьма наглядные воспоминания о своей прабабке пани Онюховской, которую он знавал в самом начале XIX в. столетней старухой, хорошо помнившей Петра I.
Пани Онюховская в своей претензии на уважение была чрезвычайно оригинальна. Когда родители Булгарина приехали навестить бабку, она при встрече с драгоценными внуками протянула им – нет, не ручку для поцелуя, а ногу в башмаке. Бабуля была гренадерского роста и ножками обладала весьма увесистыми.
Прощаясь, после сытного и вкусного обеда, внуки уже сами приготовились бухнуться старухе в ноги, но она подняла их суровым взглядом и милостиво протянула руку – молодежь ей приглянулась.
Конечно, не все старики требовали, чтобы им целовали ноги. Но, бывало, что взрослые дочери даже в своей деревне без разрешения матери не могли выйти в сад погулять и, став замужними дамами, не имели привычки прохлаждаться и более того – распоряжаться собственным временем.
Декабрист Гавриил Батеньков вспоминал, как его сводный брат, по приказанию бабки, не имел права называть мачеху маменькой, и, хотя «был уже поручиком, не смел ослушаться», пока старуха не умерла.
А вот шестидесятилетний отец декабриста и того больше, не имел права без благословения девяностолетнего деда ни вставить рамы в доме по осени, ни выставить их весной.
Жандармский офицер Эразм Стогов, называвший себя человеком толпы, вспоминал, как однажды в начале XIX в. его дедушка выпорол его батюшку за то, что тот, взрослый мужчина, имел неосторожность отшлепать сына, дедушкиного внука Стогова, не спросясь его, дедушки, позволения. В эти же примерно годы Яков де Санглен, начальник тайной полиции при Александре I, констатировал факт: «Нет, надо было видеть это почтение к старшим в роде». Рассказать о том трепете, который испытывали младшие в присутствии старших, по его словам, невозможно.
Но барон Николай Корф, педагог и просветитель, все-таки рискнул рассказать. Он вспоминал себя десятилетним подростком в 1840-х гг. за родительским столом. Ему очень хотелось есть. И потому он остановил лакея, разносившего блюда, со словами «дай еще», не прибавив при этом «пожалуйста». Тогда отец, не вставая со своего места, громко прокричал слуге: «Мимо!». И мальчик остался без обеда.
Бывали и еще более разительные примеры унижения младших старшими. Когда секретарь кутаисского губернатора Николая Колюбакина в третий раз подал бумаги, в которых слово «лес» было написано не через «ять», а через «е», губернатор вылил на голову секретаря содержимое чернильницы, а потом и песочницы для промокания.
Это, конечно, было смешно. И, наверно, секретарь с тех пор уже на всю жизнь запомнил правила правописания. Но никто из нас не захотел бы оказаться на месте десятилетнего Kорфа или кутаисского секретаря. И дело не в том, что один остался голодным, а другой – грязным. Дело в унижении, которое испытали оба.
Подписывайтесь на канал "Русский архив"
Читайте: У кого четыре глаза, тот...