Окончание. Начало здесь.
Все свободное время, а время почти все было свободным, хиппи, как сказали бы сейчас, тусили (тогда такого слова не было). Места для тусовок выбирались разнообразные. Летом – это многочисленные московские бульвары и площади со скамейками, среди которых особенной популярностью пользовалась Пушкинская площадь (легендарная Пушка). Когда погода не позволяла находиться под открытым небом, тусовка перемещалась в длинный подземный переход под площадью (Трубу). В зимние холода большая тусовка, как правило, не собиралась, а «команды» ютились по подъездам (параднякам), а если повезет, то в квартирах (флэтах). «Сэйшн на флэту» - это рай в понимании московских хиппи. Конечно, флэт (англ. – квартира) это громко сказано. Флэтом часто именовалась комната в коммуналке, куда набивалось иногда по 15-20 человек. Юноши и девушки укладывалась вповалку на пол и или слушали музыку, или просто вели «умные» беседы. Все курили, поэтому атмосфера в комнатенке была та еще. Часто к тяжелому смраду Беломора и Примы примешивался сладковатый запах травки. По рукам ходили открытые бутылки дешевого портвейна или сухого вина, из которых каждый желающий отхлебывал в меру своего воспитания. Иногда сэйшн превращался в квартирник, где музыканты из той же среды развлекали публику песнями под гитару, бамбуковую флейту и тамбурин. Бездарно, но искренне, с душой. К сожалению, время существования флэта было ограничено. Для кого флэт, а для кого притон. В один не самый прекрасный день в квартиру врывалась милиция, всех тусовщиков грузили в «воронки» (до ОМОНовских автобусов тогда еще не додумались) и везли в ближайшее отделение или опорный пункт. Там после нескольких часов издевательств отпускали всех, кроме дураков, не догадавшихся «сбросить» спичечный коробок с травой и тех, у кого не оказалось паспорта – тех задерживали «до выяснения». В дальнейшем, в квартиру регулярно наведывался участковый, а изгнанная тусовка искала себе новый приют.
Вообще, отношения Системы с правоохранительными органами были очень непростыми. Не знаю уж чем безобидные бездельники так не нравились властям, но охота за ними велась нешуточная. Для помощи милиции, которой иногда надо было и с преступностью бороться, были созданы КООДы (комсомольские оперативные отряды дружинников), руководимые штатными сотрудниками КГБ. Эти особенно отличались при облавах и последующей «работе» с задержанными, и особенно зверствовал КООД при 108-м отделении на ул. Горького (Пешков стрит), называемый почему-то «Березка». Приведенный в опорный пункт Березки хиппи целым оттуда не выходил. Издевались вдохновенно: синяки на теле – это минимум. Могли отрезать ножницами хайр или теми же ножницами порезать одежду, веревочную сумку. Зачем и почему – до сих пор не понимаю. Лично мне повезло. Попав один раз в облаву в Трубе, я оказался приведен не в опорный пункт, а непосредственно в отделение, где вменяемый дежурный тут же выяснил, что я школьник и отпустил без последствий. В середине 70-х у правоохранителей неожиданно появились незваные помощники. Предшественники знаменитых «люберов» – подростки из рабочих пригородов, приезжающие в Москву на электричках в поисках приключений. На хипповом сленге – «урла». Приключения их были довольно однообразны. Заключались они в употреблении все того же портвейна с последующей ловлей на улицах и избиением «волосатиков». Молодецкой комплекцией хиппи не отличались, и как правило, ничего не могли противопоставить организованной силе. Приходилось бегать и от милиции, и от урлы.
Молодой темперамент московских хиппи, не «успокоенный», в отличие от американских собратьев, постоянным употреблением марихуаны искал выход. Поэтому, как правило хиппи постоянно куда-нибудь передвигались и торопились. На сэйшн, на подпольный (квартирник) или полуподпольный (клуб) концерт, на выставку каких-то малоизвестных художников или просто «на пленэр». Правда, организовать настоящий палаточный hippie-camp, как в Калифорнии, нашим не удавалось. Климат не тот, да и далеко от Москвы приходилось уезжать, а там едой не разживешься. Попытки поиграть в индейцев успеха не имели. Летом многие отправлялись в путешествие. Правда, направление было всего одно: Москва - Питер – Прибалтика (Город-на-Неве уже тогда в Системе именовался Питером). Способов передвижения по этому маршруту было ровно три.
1. Автостопом – пожалуй, самый распространенный способ. Удивительно, но водители-дальнобойщики тех времен чтобы не скучать в дороге охотно и совершенно бесплатно подвозили колоритных хич-хайкеров.
2. «На собаках». То есть, безбилетником на местных электропоездах. Если повезет, и не попадешься контролерам (а денег на штраф все равно нет), то сделав 5 пересадок за сутки доберешься до Питера.
3. «На товарняках» - нелегально в товарных вагонах Самый экзотический способ, позаимствованный, видимо, у Джека Лондона. Тем не менее, некоторые хиппи утверждали, что «правильно выбранные товарняк и вагон в нем» гораздо комфортнее и грузовика, и электрички.
В Питере происходило общение и братание с питерскими хиппи, которых московские очень уважали. Затем сборные команды перемещались в Прибалтику. Главным образом, на рижское взморье, где если пренебречь прохладным климатом и прохладной балтийской водичкой, можно было вообразить вокруг себя калифорнийское океанское побережье. Местное население по рассказам путешественников относилось к пришельцам весьма лояльно, а рыбаки бесплатно, от пуза угощали вкуснейшей балтийской салакой.
Попав впервые в Систему, я был сражен темами бесед. При этом, увлечения у хиппи были весьма разнообразные. Один считался экспертом по эзотерическим учениям и мог часами рассуждать о Пути Воина. Другой проповедовал Дзен-буддизм, третий прекрасно разбирался в творчестве The Doors и цитировал стихи Джима Моррисона целыми страницами, четвертый сыпал названиями полотен Эль Греко и Веласкеса, и т. п. Надо же, удивлялся я, какие умные и неординарные ребята. Однако, пообщавшись с неординарными чуть подольше, я понял, что эти ребята вовсе не такие необычные, и многие далеко не умные. Чтобы медитировать при помощи портвейна «777» большого ума не надо, а «мудрые» речи изо дня в день повторялись с точностью до слова. Чуть позже я сообразил, что это всего лишь дань традиции, некая роль, исполняемая каждый день. Каждый хиппи должен иметь свою «фишку», отличительную особенность. Вот и заучивались наизусть целые страницы, чтобы потом щеголять перед неоперенными птенцами вроде меня. Это открытие настолько охладило мои восторги, что я принял решение в Систему не вливаться. Тем более, подходило время выпускных, а затем и вступительных экзаменов, нужно было определяться. Нет, конечно среди хиппи встречались реально неординарные и талантливые личности. Хорошо помню парня (а вот имя его забыл), который оттачивал до остроты иголки перо чернильной авторучки и рисовал на страницах обыкновенного крохотного блокнотика изумительные миниатюры. И за счет скрупулёзной прорисовки деталей эти рисунки выглядели объемными. Почему-то этот парень проникся ко мне симпатией и давал полистать свои блокноты. Он даже разрешал мне смотреть, как он рисует – такое доверие оказывалось далеко не всем. Другой реально увлекался поэзией Серебряного века - от него я впервые услышал стихи Иннокентия Анненского, Андрея Белого, Валерия Брюсова и других. Третий прекрасно играл на ударных, и любая поверхность превращалась под его руками в музыкальный инструмент. Но основную массу составляли люди довольно никчёмные, которые ничем не интересовались, и вели все более и более растительный образ жизни. Они довольно быстро перешли с портвейна на траву и «колеса», а затем и на тяжелые наркотики. И большинство из них покинуло этот мир с диагнозом «Передоз».
Особого внимания заслуживает женская составляющая Системы. Девчонки - хипповки составляли меньшую, но, как водится, лучшую часть Системы. Условно их можно разделить на две разновидности: оторвы и стеснительные. Стеснительные – это, как правило, новенькие, привлеченные в Систему бойфрендом. Они мало говорили и не существовали в отрыве от своего «ромео», постоянно прижимаясь к нему или держа за руку. Оторвы – колорит в чистом виде. Громкие, яркие, немного вульгарные, увешанные всевозможными «феньками». Они курили (часто траву), употребляли спиртное наравне со всеми и постоянного бойфренда, как правило, не имели. Большие мастерицы аскать – мужчины средних лет не могли отказать юной нагловатой девице с симпатичной насмешливой мордашкой в такой мелочи, как 20 копеек. Оторве ничего не стоило откровенными репликами вогнать в краску молоденького милиционера, пытающегося проверить у нее документы. А стеснительные со временем или беременели и покидали Систему, или, съездив пару раз автостопом в Питер, становились оторвами. Я несколько раз встречал беременных хипповок, но ни разу не видел их в тусовках с детьми. Говорят, были такие, но я не встречал. Я вообще не настолько долго общался с хиппи, чтобы всеобъемлюще описать их быт.
Будучи уже студентом, я несколько раз случайно встречал старых знакомых из Системы, но общение как-то не складывалось. Они постоянно куда-нибудь торопились, поэтому по-быстрому стреляли у меня сигаретку или рубль, и исчезали. Пути наши разошлись бесповоротно. Изредка доходили до меня слухи о том, что кто-то из известных мне личностей скончался от передоза, кто-то ухитрился удрать из Совка и уехал на Тибет, кто-то получил срок за наркоту, а кто-то сделал себе имя в мире авангардного искусства. А последние лет десять я уже о Системе и вовсе не слышу. Каково же было мое удивление, когда придя несколько лет назад на концерт Ринго Старра, я увидел в зале худощавых пожилых джентльменов с характерным хайром и ленточкой на лбу, а также седеньких дамочек, одетых в джинсовки с вышитыми цветочками, и увешанных фенечками. Глядя на них, я испытывал смешанное чувство радости и жалости. Сик, как говорится, транзит…
