Подписывайтесь на мой канал, дорогие друзья! Каждый из вас ставший моим постоянным читателем, вдохновляет меня, подтверждая, что пишу я не зря!
Век вам жить, не тужить, люди добрые! Всем сердцем, всей душою желаю дому вашему счастья, достатка, детишкам – радости, да старикам ангелам-хранителям – милости Господней!
…Закружилась головушка буйная Никиты отшельника, все кругом каруселью понеслось перед очами его, и лишь успел он разглядеть, как Анфиса-красавица писанная, вдруг превратилась в старуху древнюю, согбенную, с носом крючковатым, да клыками острыми изо рта торчащими. Провалился он в темноту, мрак пустой, и холодный, будто с жизнью своей навеки распрощался.
…Очнулся Никита в подземелье сыром, и мрачном, прикованным цепями к стенам холодным, каменным. Попытался он оковы свои из стен выломать, – да не вышло у него. Сила сильная его оставила, голова трещит аки погремушка деревянна, словно ушиблена чем тяжелым. Плохо ему, муторно. Отравила видать его зельем своим ядовитым ведьма проклятая. А вот, и она сама идет, в черные одежды одета, ногами кривыми ступает словно кикимора болотная. Космами седыми трясет, бормочет что-то хриплым голосом, да глазами желтыми, – словно сова таращится.
Подошла ведьма к Никите, и усмешка змеиная тронула губы ее узкие, клыками отвернутые.
–Ну что добрый молодец, попался в мои сети? – прошамкала ведьма злорадно хихикая, – думал бабушку обмануть, – Фёдором назвался, охотником… Нет уж, не получиться меня обхитрить, – я столько уж народу погубила, стольких молодцев богатырей извела. Хотел по своему седлать ты, а оно вон как вышло…Вот и послушай теперь: не дам я тебе до чародея славного Згардара добраться. Не получится у тебя сделать, что задумал, не сумеешь освободить жену, и дочек своих из его полона! А ты Никита Еремеев, тут подземелье прикованным останешься навсегда, истлеешь, и в прах рассыплешься!
Захохотала ведьма, завизжала аки кликуша дикая, завертелась, закрутилась волчком...
Такая ярость обуяла Никиту, от злобной радости ведьмы поганой, в раз голова его прояснилась, сила вновь в нем возродилась, и увидел он как огонь пылающий красный в подземелье вспыхнул, и в огне этом медведь, хозяин тайги-матушки Баян появился, и прыгнув словно гора огроменная, проник в сердце, и душу его. И тогда во сто крат возросла сила медведя в отшельнике Никите сыне Еремея. Рванул он цепи тяжкие, и разорвал их с легкостью. Завопила ведьма от страха, и бежать бросилась прочь, но схватил ее Никита за волосья.
–Говоришь, колдунья черная что не видать мне более своих родных кровинушек?! – молвил Никита гневно, – врешь гадина, исчадье адское! Тебе самой не жить на земле, не поганить ее своим дыханием смрадным!
Ведьма содрогнулась от страха:
–Пощади, добрый молодец, не буду я более людей губить, и пакости творить разные – возопила она истошно. Но Никита, уж ее не слушал. Подняв на головою, так ударил нечисть поганую об пол каменный, что она тут же дух свой черный, и испустила…
Сорвал Никита с рук своих оковы железные, и вышел из подземелья на белый свет.
А у выхода из подземелья того, ждет его уже мишка Баян, радуется тому что друг его живой остался, обнимает его лапами своими агромадными, и урчит укоряя его: мол зачем ты Никитка так бездумно поступил…Не смей так более делать, иначе одолеть нас могут силы темные. Мы дружок мой дорогой, вместе ходить по тропинкам должны…
Ну, дело тут такое. Ведьму то одолели, а им идти далее нужно, к злодею Згардару пробираться таёжными тропами…
…Идут они уж который день по тайге-матушке, идут сквозь дожди проливные, нескончаемые, сквозь грозы, и ветры бушующие, пробираются по болотам поганым, топям, там где нечисть разная ухает, воет голодными ртами чавкая…Но не смеет погань колдовских болот напасть на путников, потому так как один из них, – хозяин тайги медведь Баян. С ним не шути, – разорвет в клочья, проглотит словно лягушонка, и дальше пойдёт.
Шли они без устали. Сколько верст прошли, – не считано было. По пути охотились, себе пропитание добывали, и шли дальше, пробираясь с трудом великим, и с верою.
На третий день вышли они к бору темному, бору древнему. Там деревья вековые, высоченные, в несколько обхватов. А ветви у них, – словно руки великанов волшебных, – аж жутко становится. Переглянулись Никита с Баяном, и помолившись о благополучии своем, вошли в лес дремучий.
Как вошли они в бор темный, бор древний, охватил их мрак жуткий со всех сторон, и загорелись глаза желтые, глаза жадные, и злобные. Со всех сторон раздалось завывание голодное, рёв яростный, – то деревья зубастые, древние многие века плоти живой не поедавшие, теперь добычу учуяли, и потянулись своими руками длинным, хищными, стали шевелить пальцами когтистыми, желая отведать кровушки горячей…
И набросились деревья кровожадные на путников. Человек, и медведь вступили схватку яростную, отбиваясь от жадных рук, храбро сражаясь не на жизнь а на смерть…
Мечом отчаянно рубил Никита ветви, кровью черной, кровью холодной хлеставшие, а медведь Баян с силою своей дикою, рыча, и беснуясь выламывал ветви эти, перекусывал клыками, сражаясь отчаянно, и храбро. Но, вот деревья вырвали свои корни из земли, и нахлынули на друзей, желая поглотить их окончательно. Отступить уж было невозможно, и тогда дыхание смертушки, ходившей по пятам, коснулось Никиты, и Баяна. И поняли они, что сил более сражаться не осталось…
Схватили их руки жадные, древесные, обвили, стянули, словно путы жестокие. Склонились над ними деревья хищные, разверзли свои пасти зубастые, чтобы разорвать в клочья человека, и медведя. Но вот вдруг вспыхнуло белое пламя во мраке страшном, жутком, и отпрянули деревья злобные, деревья древние. И в огне том появился волшебник Святомир. Ударил он посохом огненным, и взяло пламя белое деревья жуткие, и охваченные огнем всепоглощающим, разлетелись они прахом бесплотным во все стороны…
ОКОНЧАНИЕ ЧИТАЙТЕ:
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5c5095d2b9032500ae27206c/5d2f365a520a9b00ad694245/edit
Георгий