Сначала было всё хорошо. Он постелил мне в соседней комнате, объяснив, что сын с ними не живёт, а жена уехала к маме, будет только завтра. А сам пошёл в другую комнату. Я спокойно уснула.Проснулась от того, что что-то грузное и большое давило меня, мешало дышать. Внутри меня ходил стержень невероятных размеров, потому что мне было дико больно.
- Отпустите, я не хочу! Мне больно!
- С бомжами было бы лучше? Молчи, дурёха! Молчи, а то соседей разбудишь! Я же тебя любить буду, ничего не пожалею для моей красавицы. Ну и глазищи у тебя!
- Отпустите! У меня жених! Я очень его люблю.
Я перестала сопротивляться, потому что поняла, что это бесполезно. Только плакала. Я не знала, как буду смотреть в глаза жениху, сможет ли он меня видеть после всего случившегося. Моя жизнь рушилась под сильными движениями "тренера". Ничего не чувствуя, кроме отвращения и боли, я всё повторяла:
- Отпустите меня... Пожалуйста...
Он вдруг замер, посмотрел удивлённо на меня. При свете уличных фонарей он казался мне чудовищем.
- Тебе что, не нравится?
- Мне больно.
Он грязно выругался. Чего тогда шляешься по ночам, дура безродная.
Он вскочил, наспех натянув на себя домашний халат.
- А ну, вставай! Он стянул меня с кровати и, увидев большое кровавое пятно на простыни, выругался с такой злобой и ненавистью, как будто я была виновата во всех бедах и несчастьях, которые когда либо случались на Земле. Он вышел, успев сгрести простынь, и по журчании воды, я поняла, что он замывает улики. Я стояла на полу...По ногам стекала кровь... Я плакала, и не знала, что делать. Он появился через минут пять. Включив свет и увидев безрадостную картину, он опять выругался, потащил меня в ванну, приказав: "Мойся!"
Сам схватил тряпку, видимо чтобы подтереть кровь на полу...
Потом появился, дав мне какую-то тряпку:
- На, засунь между ног. И вали отсюда поскорей, а то хуже будет.
Он вытолкал меня за дверь, напоследок пригрозив, что если я кому-нибудь скажу о том, что было, он найдёт меня и убьёт.
- Никто тебя, конечно, не убьёт. А в полицию, наверное, нужно будет обратиться.
Про себя я негодовала:
- Ну надо же, тренер, герой недоделанный... Да как он мог! Как таких земля матушка терпит! Да чтоб у него она под ногами горела. Пусть ему пусто будет на этом и том свете! Ещё угрожать! Подонок... Почему-то именно в этот момент я вспомнила, как моего сына чуть не убила свора наркоманов-каратистов...Только благодаря тому, что совсем посторонняя женщина вмешалась и вызвала полицию, он остался жив. Вот такие тренеры - без совести и принципов воспитывают "своих последышей", у которых ничего святого нет...- Моему негодованию не было предела.Едва сдерживая эмоции, я произнесла:
- Юлечка, что же ты собираешься делать?
- Домой надо ехать, к маме. Она, наверное, вся испереживалась. Я так и не позвонила ей. Обещала, когда приеду, позвоню.
Номера телефонов, как и большинство из нас, она наизусть не помнила, поэтому я предложила то, что могла:
- Я тебя провожу.
Дала ей денег на дорогу.
-Столько хватит?
- Да, даже много.
- Лучше пусть будет много, чем ничего. Приедешь, маму обними за меня.
Юля удивлённо посмотрела на меня.
- Да,да, Юлечка, обними её за меня. Это она, наверное, позвала меня на вокзал силой своей любви, чтобы я помогла тебе.
Юля прижалась ко мне.
- Спасибо Вам за всё.
- И маме твоей.
Я проводила Юлечку. Телефонами мы не обменялись. Да зачем? Думаю, что эту жуткую для неё историю девушка достойно переживёт и поступит так, как нужно будет поступить.
Я думала о тех прекрасных людях, которые были тренерами моих детей. Они переживали за них, как за родных детей. Учили добру и справедливости. Были примером лучших человеческих качеств. А тот урод, который встретился на пути беззащитной девушки не имеет права называть себя тренером, наставником, учителем. Что может дать он своим воспитанникам? Ведь подлость такая зараза, которая распространяется через незримые нити и поражает тех, кто рядом.Дети особенно уязвимы...
Тренер... Если не наше правосудие, то высший суд вынесет свой справедливый приговор, и всё встанет на свои места.