— Мы находимся на грани экологической катастрофы. Ресурсы исчерпаны, вдыхаем мы ядовитую пыль, едим слабокалорийную глину, окружающая среда истончается и скоро схлопнется до нуля, набросив на нас верхние слои, которыми мы не можем дышать. В связи с этим мы вводим крайнюю вынужденную меру: узаконить каннибализм! — закончил свою речь президент, получив в ответ привычные овации, несколько унылые сегодня.
О как! Президент никогда не был таким откровенным. Обычно врал, что всё ok. Только слова его значат: уничтожить всех ради выживания правящей верхушки. Но проживут-то они всего-ничего. Сожрано всё и засрано всё. Ни в каких бункерах не спрячешься от собственной вони. Реально становится нечем дышать и нечего есть. Можно оттянуть на месяц-другой, но кончина близка. И, говорят, что свалить некуда — наш мир так мал!
Знаю, об этом ходят тихие разговоры, но кто и вправду думает, что это реальный выход? Над этим смеются. Но этот смех — лишь маскировка страха перед смертью. А я вот думаю: это моя романтическая соблазнительная мечта о чём-то высоком или я просто хватаюсь за ниточку, которой возможно и не существует, потому как все остальные ниточки проверенно-гнилые до полной трухи? Что мной движет? Есть ли вокруг хоть кто-нибудь с такими же мыслями, как у меня? Упорными неотступными мыслями. Словно кто-то очень сильный схватил за горло и тянет... Куда?!! Общими словами: изменить себя. Измениться совсем, до неузнаваемости, даже не знаю как буду потом выглядеть внешне и что вообще будет с телом. Но в этом путь к выживанию.
Я снова здесь. На берегу. Не помня как сюда попал, — ушёл в свои думы и вот оказался здесь. Я сюда возвращаюсь снова и снова, хоть здесь и меньше кислорода. Иногда намеренно, иногда вот так, как во сне — тело само привело. Здесь её видно. Можно смотреть сколько хочешь. Высокая сочная трава, такая вкусная и питательная на вид. Но это там, с той стороны берега, где воздух. А здесь, в нашей протухшей луже, я понимаю, что мои плавники не помогут мне двигаться по суше, что мои жабры не вынесут лёгкости чистого воздуха. Остаётся лишь смотреть вверх, сквозь зыбкую волнистую плёнку поверхности воды и мечтать... можно ли плавать в воздухе?
Я просто хочу кушать? Тупым желание пожрать бывает когда уже сыт. А когда голоден? Реально голоден. Уже много-много дней на грани истощения.
Я боюсь умереть? Мною движет стремление избежать общей участи из-за страха? Но выброшенные на берег тоже умирают. Возможно, мои странные желания приведут меня лишь к ещё более быстрой смерти, чем остальных.
Я хочу прославится? Хочу для всех открыть дорогу к спасению и тем увековечить свою персону? Под таким тяжёлым давлением неизбежного конца тщеславие растворяется. Даже президент сегодня в состоянии сухой медузы и уже не стесняется того как плачевно выглядит.
Все вокруг, от бродяг до президента, почему-то считают себя верхом совершенства и на корню рубят саму идею изменений себя. Так и своих учеников учителя воспитывают. Так и предки мальков наставляют. Мы — верх эволюционной ступени и это навечно.
Для меня вполне естественен процесс развития в изменениях всех своих тел и чувств. Настолько прост и естественен, что, думаю, помимо нашей, есть множество других, аналогичных нашей, луж, бо́льших или ме́ньших, в которых кто-то, также как я здесь, додумался до идеи изменений. И не просто додумался до неё, а готов воплотить. На себе. Возможно, есть и такие лужи, где народ не считает себя таким уж сверхсовершенством и там нет сопротивления этой идее даже среди властей, а есть общее стремление и исследования поставлены на широкий плавник.
Открытые исследования. Для всех, а не только для богатых избранных. Богатые бедны на самом деле — им так легко подсунуть ложь ради выкачивания из них ценных блестяшек. Их так подначивает мысль о собственной избранности, что идея о секретных исследованиях, которые невозможно ни скопировать, ни проверить, которые ведутся лишь для них, ложится сладким елеем в их головы. И наполняет их головы враньём об очередной панацее.
В нашей луже сейчас именно такая ситуация. Расслоение на богатую власть и бедняков. Но любой из бедняков готов стать властным богатым. В любой момент! Пассивно по мановению чуда или активно жёстко любыми средствами, но готов стать. И те, и другие для меня — один кипящий суп суеты, где пожирают друг друга. С сегодняшнего дня — законно. Ни малейшего нет желания в этом участвовать. А желание жить есть.
И вот я снова здесь, на берегу. Как начать? Наверно, уход от агрессивного социума, уверенного в своей агрессивной правоте и агрессивно насаждающей эту правоту всем вокруг — уже начало. Немного печальное, потому как гонит к одиночеству, к отшельничеству.
Лихих приключений хочется, да? А тут философия какая-то. Может ли весёлый развлекающий позитивчик помочь там, где хочется не упустить ни малейшей мелочи? Похоже, что нет. Видимо, это тоже элемент начала.
Может ли эволюция совершаться под давлением выживания? Или это давление всегда сминает, уродует и убивает? Или как минимум делает из малька такую же акулу в стае. Именно и только такую же, но не более эволюционно продвинутую.
Может ли эволюционный скачок быть обеспечен довольственной негой скуки? — у меня есть возможность покушать то, покушать сё, а вон того сочненького я ещё не пробовал, пойду выйду на берег... Нет, страхи загонят такого под уютное тёплое одеяльце.
Может ли движущей силой эволюции быть отрицание: «Мне не охота иметь с ними ничего общего!» или даже война с отстойным прошлым? Революция — это чтоб весь народ поднять на изменения. Но на деле эти изменения — попытка ещё раз построить когда-то неудачно построенное прошлое. Эволюцию двигают отшельники. Ушедшие из социума не по причине ненависти. В них царит отрешённость.
Зачем рыбе выходить на сушу, вылетать в небо? Только ради более разнообразного рациона питания? Или в этом и состоит жизнь — в эволюционных движениях? И это заложено в любом живом существе — стремление жить как стремление изменяться. И человек агрессивно-недовольный или пассивно-довольный и не живут вовсе?
И вот я снова здесь, на берегу... а трава может оказаться и ядовитой...