Отметившись у командира я побежал к домой к Маши. Машины родители уехали на дачу и квартира была в полном нашем распоряжении. Маша приготовила ужин достала мамины припасы и печеные пирожки. Я принес импортного ликера финской водки и грузинского вина. Четырех дневный загул давал о себе знать и меня клонило ко сну. Всеми силами я держался и ругал себя за несдержанность в гулянках. На мое счастье Маша сдалась перовой и я провалился в сон. Проснувшись к обеду приняв стакан Киндзмараули я на всякий случай еще раз убедил Машу что очень по ней соскучился. Потом, на всякий случай, убедил ее,что буду очень по ней скучать ближайшие два года. Обед совместили с ужином. Следующий день мы прогуляли по Выборгу от одного нашего места к другому. Начали с кафе-мороженного в котором на первом свидании наблюдали за первым выходом курсантов в увольнение. В этот раз мы смотрели на парк в котором не было нелепых кадетов и стаек первокурсниц. По парку степенно прогуливались парочки а по лавочкам сидели одинокие кадеты с пивом. Поедая мороженное с кофе мы вспоминали какие мы были юные и неопытные всего какие то девять месяцев назад. Прогулявшись в порт мы посидели в нашем укромном уголке в портовом кабачке. В городе все были наслышаны что курсанты гуляют проводы и нас накормил сказочными люля и подарили от шефа бутылку Хванчкары. Мы прогулялись по набережной нацеловались в нашем первом месте и сели в Старой Башни. Я должен был явится в роту к вечерний поверке, но над Выборгом стояли белые ночи и мы потеряли счет времени. Старая Башня работала до последнего посетителя и в эту ночь последними посетителями были мы. За полночь мы попытались рассчитаться, но администратор не принес счет и пожелал доброй ночи и легкой разлуки. Город как и мы не спал где то плакали висячие на шее кадетов девушки, где то пели песни пьяные курсанты. Видимо в эту ночь мало кто успел к вечерней проверке. По дороге нам встретился патруль училища во главе с комротой который собирали кадетов которые не стояли на ногах в автобус. Увидев меня комроты напомнил что отправка в девять утра и что бы я не опаздывал. Маша еще крепче взяла меня под руку прижалась ко мне и ускорила шаг словно боясь что меня прямо сейчас погрузят в автобус и увезут. Дома мы пили вино, валялись, на Машу время от времени накатывались слезы она прижималась ко мне и все начиналось заново. Под утро мы заснули. Проснулись полдевятого быстро собрались и побежали в училище. На плацу в ожидании построения уж кучковались кадеты и их близкие. Девушки плакали мамы украдкой вытирали глаза отцы бодрились. Среди них мы увидели Лёху с Таней которые поспешили к нам. Лёха отвел меня в сторону и огорошил сразу двумя новостями. Первая была в том что Таня была беременная. Вторая то что на нас и еще 70 человек училища в военкомат был отправлен запрос из Северо-Западного пограничного округа. Пограничные войска подчинялись КГБ и при выборе призывников у них был приоритет над армейцами. Была большая вероятность, что мы будем служить недалеко от Ленинграда. Мы тогда еще не знали что Северо-Западный округ начинался от Ленинграда и заканчивался у Баренцева моря. Краем глаза я следил за девушками. По всему было видно что Таня делилась с Машей этой же информацией. По реакции Маши было видно в какой момент Таня сообщила ей о своей беременности в этот момент Маша посмотрела на меня с выражением "вот видишь смогли же ребята ослушаться родителей". Заиграл оркестр и на плац вынесли знамя училища. Командиры рот заняли свои места и кадеты начали выстраиваться за ними. Оторвавшись от девушек мы встали в строй одними из последних. Провожающие собрались на другой стороне плаца. Начальник училища сказал речь мы прошли под прощание славянки перед знаменем части и стали грузится в автобус. Командир роты прощался с каждым за руку и говорил напутственные слова. Девчонки плакали на груди своих парней до последней минуты не отпускали их . Мы с Машей стояли обнявшись. Маша время от времени хлюпала носом. Дали команду на отправку все попрыгали в автобусы. Последними садились оркестранты сложив инструменты на клумбы. Они прощаясь пожимали руку руководителю, который продолжал дирижировать двумя оставшимися оркестрантами. Допив в автобусах припрятанное спиртное кадеты ввалились в колодец двора областного призывного пункта. Кто то переоделся в хб кто то посрывал погоны с кителей кто то рисовал ручкой тату из "ГВФ в ВМФ". Обслуга из срочников куда то испарилась и прапора тщетно пытались провести построение и перекличку. Плюнув на это бесполезное дело купцы брали папки личных дел и выкрикивали фамилии кандидатов. Мою и Лёхину фамилию выкрикнул сержант в зеленой фуражки. После короткого собеседования нас зачислили в команду погранвойск и через три часа с Балтийского Вокзала мы уехали в Усть-Лугу на учебный пункт. В середине июля на присягу Таня приехала с заметно округлившемся животиком. Маша не смогла так как уехала с родителями в санаторий. На этом закончилась история кадета и началось история войскового повара. По началу мы писали друг другу часто потом все реже и реже. Где то через год письма для Маши вернулись с пометкой адресат выбыл.
ЭПИЛОГ
Спустя два года, ранним утром я вышел на Выборгском вокзале. Я был одет в подогнанный по фигуре камуфляж офицерские сапоги с фирменным дипломатом в руках. Первым делом я позвонил Маши домой. Незнакомый голос сказал что такие здесь не живут. Набравшись смелости я позвонил Машиному отцу на работу. Там мне ответили что он переведем на другое место службы. Все ниточки были оборваны. Расстроенный я добрел до портового ресторана сел за наш столик, заказал борщ и пиво. Каково же было мое удивление когда на передо мной появились люля и бутылка Хванчкары. Подняв глаза я увидел улыбающегося Зяблика. Зяблик поздравил меня с дембелем и стал расспрашивать, что я такой не веселый. Узнав что я не могу найти Машу Зяблик рассказал, что отца перевели в питерские Кресты и он получили в Питере квартиру. Маша вышла за муж и заканчивала второй курс. Новость меня не расстроила. Во-первых с Машей и семьей все было в порядке. Во-вторых я избежал ненужных разговоров ни о чем. На следующей день я звонил в Питер медсестре с которой крутил роман последний полгода службы.
Спустя две недели, после отгуленного на полстраны дембеля, я добрался домой. Был будний день и что бы не скучать я прогулялся до горкома комсомола. Милиционер охранявший вход очень удивился моей форме и тому что я спросил Александру Федорову. Через несколько минут мне вынесли пропуск и проводили к дверям кабинета с вывеской 2-ой секретарь. Кабинет был пуст, я сделал по нему несколько шагов восхищаясь его размером когда из за партеры на шею мне кинулась Сашка. Она висела на моей шеи целовала, а тем временем слезы текли по ее щекам. Я стоял ошарашенный таким приемом отвечал на ее поцелуи обнимал все сильнее прижимая ее к себе. Саша немного успокоившись достала из шкафа вино конфеты и закрыла дверь кабинета на ключ. Мы пили вино, я рассказывал о службе, она как потеряла мой адрес и не могла найти. а идти к моим родителям ей было не удобно. В какой то момент мы сблизились и сделали то что велели нам чувства. Приводя себя в порядок Саша взглянула на часы со словами; "Надо быстрее домой маму подменить. Ей сегодня ко врачу" - стала быстро собираться. Что то мне подсказывало что надо ехать с ней. Саша вызвала машину и через пятнадцать минут мы стояли на пороге ее квартиры из которой выскочила явно ошеломленная моим появлением мама Саши. Пока я стягивал сапоги и мыл руки Саша вышла в коридор с годовалой девочкой на руках и со словами; "Смотри, Оля, пап приехал." Малышка протянула ко мне ручки и мне сразу стало ясно что это моя девочка и я дома.