Шарлотта Рэмплинг - это шарм европейской травмированности, тяжёлых психологических проблем и безысходности. У неё такое лицо, что даже при теоретической склонности к насилию иной раз хочется по нему ударить. Или рассмотреть его получше, потому что по нему как будто уже ударили.
В самых ярких ролях Рэмплинг была ходячей провокацией, жертвой, палачом, и часто всё это одновременно. Её мучили, но это занятие приводило мучителей к погибели. Когда Генрих Восьмой казнил Анну Болейн, это было несправедливо, как и со всеми остальными жёнами, - но когда Болейн играла Шарлотта Рэмплинг, оставалось ощущение, что он был не так уж неправ: от неё исходила какая-то опасность, она могла себе подчинить.
В "Гибели богов" она была подношением Третьему рейху, в "Ночном портье" - извращенности изменившегося после войны мира, в котором любовь было уже вполне естественно выражать через плеть - потому что самое страшное, что человек мог проделать с человеком, уже было проделано, и мир не рухнул. Конечно, этот киноэкзерсис можно рассматривать как вульгарный садомазохизм на фоне фашизма, но можно и как следствие психического сдвига, который пережило человечество.
То, что у неё была небанальная, выдающаяся внешность - конечно, имело значение для режиссёров. Но Рэмплинг действительно тянуло к странным ролям. И тянет до сих пор.
Также см.: Марчелло и Кьяра Мастроянни. Папа и папина дочка.