Здравствуйте, дорогие читатели моего канала. К публикациям "Боевой путь участника Второй Мировой войны, Великой Отечественной войны, бывшего узника немецких фашистских концлагерей", я буду вставлять приложения о жизни папы не только на войне и в плену, но из мирной жизни. В которых отражу жизнь в его фотографиях, документах, письмах любимой супруге, детям, родственникам и друзьям, поделюсь своими воспоминаниями об отце.
ТЕКСТ ПИСЬМА
Это письмо с подножья Карпат.
Прошу прочитать всё и сохранить.
Здоровы ли, живы ли, мои дорогие, Аня, Алёша, Витя!
До сего времени (с пятого июля) я не получаю от вас сообщения; чем объяснить, затрудняюсь. Я знаю, милая ты очень занята (я имею ввиду, что ты загрузила себя двойной нагрузкой), но всё-таки не ожидал, что ты не выберешь время для ответа, хотя бы на каждые три письма. Получаешь ли ты от меня письма. Я начинаю сомневаться в этом; тем более тебя не бывает целый день дома. Боюсь, не задерживается ли кем-либо в садике. Всё приходит в голову, когда нет вестей от самых дорогих, близких, бесконечно любимых родных.
Сегодня я особенно взволнован и обижен: ибо сегодня я обязательно от вас ждал письмо, хотя я был в этом уверен и в предыдущие дни, но сегодня в особенности.
Я допускаю мысли о том, что тебе надоели мои каждодневные писульки, и к тому же пессимистичные, и ты решила умерить их число своим молчанием; не допускаю мысли и о том, что обиделась вдруг на меня так. Ты мне, конечно, желаешь хорошо отдохнуть, ты, конечно, желаешь возвращения моего в полном здоровье. Но твоё молчание меня очень и очень беспокоит, и лечение проходит не полноценно. Мысли о доме не покидают меня.
Сегодня, наконец-то, мы совершили экскурсию в Карпаты.
Вернувшись приятно утомлённым, с приятной надеждой, я бросился к месту, где обычно лежат письма, но, увы… Фортуна подшутила надо мной. Образно, выражаясь, она повернулась ко мне задом. Ох эта фортуна, как она много приносит неприятностей людям в особенности её издевательства я ощущаю на себе.
Долго я ходил, молча, во тьме, хотя было всего 7 часов и совсем светло для всех, кроме меня. Почему-то назойливыми стали изречения Николая Владимировича, который сопровождал меня в Карпаты и ничего плохого не собирался мне сделать.
Очень хотелось остаться одному поразмыслить, и удалось: в кино удобных для меня мест не оказалось (свободен был только первый ряд), и я с удовольствием на этот раз оставил Николая Владимировича, что раньше за мной не замечалось, и отправился в палату.
Сейчас я один, совершенно один со своими мыслями, с учащённо бьющимся от волнения сердцем и зардевшимися от того же щеками.
То, что я видел сегодня и ощутил всем своим существом останется в моей памяти розовым ответом в представлении о чудесах природы до конца моей жизни.
Я уже писал миленькая, что мы собираемся в Карпаты. Вначале меня это приятно волновало, но погода стояла такая гадкая, что осуществить наш план не было возможности, и мы даже подумывали взять деньги, уплаченные за автобус, обратно и даже намерение своё сообщили массовику, но сегодня выпала с утра прекрасная погода и нам пришлось ехать, именно пришлось, так как уже отправлялись мы без особого желания и даже больше: только, чтобы не пропали деньги. Вскоре мы убедились, что поездка наша из ряда обыкновенных экскурсий выходящая.
В одном из писем (в первом) я упоминал, что Трусковец расположен у подножия Карпат, но это оказалось, не совсем точно. То, что я принимал за Карпаты, оказались только острогами их, правда, они подходят близко к Трусковцу, но основные горы с перевалами отстоят гораздо дальше от Трусковца, чем я предполагал.
Позавтракать раньше других больных, экскурсанты собрались у автобуса, а затем сели в мягкие его сидения. Я упоминал о солидности отдыхающей публики, но здесь нет официальности, апломба возвышенного, разве только у выскочек. Все равны. Как и в любой группе, даже небольшой, находятся шутники, остряки. Так и среди нас оказались весельчаки и остроумные люди.
С шумом, присущей боевой ватаги, тронулись мы в путь. Один из пассажиров нашёл какой-то шарик и объявил, что он возвратит тому, у кого не хватает шариков. Один из товарищей (доцент) обиделся даже на это, но в ответ хорошо отпарировали обидчику вопросом: проверил ли он свои шарики, все ли дома (может быть, ты догадаешься кто именно). Последовал взрыв смеха, даже хохота, не обиделся и предложивший шарик. Вся дорога, в общем, была весёлая, но я постараюсь всё описать подробно.
Проехали первые десяток километров. Миновали Дрогобыч. Это областной городок, растущий, с населением в тысяч 50-70. За городом открылись холмистые просторы полей. Всё ещё зелено, даже рожь и пшеница. Кое-где тучные, сочные стебли хлебов полегли, от почти непрерывных дождей. Кое-где встречаются промоины и даже бегущие по полю ручейки. Почему-то эта картина напомнила животного с зализами шерсти, а местами даже выдранной. Картофель тоже имеет большие раны, а в бороздах, в междурядьях стоит вода уже ненужная совсем пересыщенной почве.
Добротная дорога, усаженная по обочинам деревьями, главным образом фруктовыми не пугала нас разрушениями воды. Она гладкая, отшлифованная миллионами колёс плавно катила наш автобус по своей бесконечной, как конвейер, поверхности.
По пути встречаются типичные украинские сёла, деревни, отдельные хуторки, с типичной архитектурой для этих краёв: побелённые стены, остроконечные крыши, покрытые черепицей тёсом или соломой. Домики в садах, в цветах иногда разрисованные несложными орнаментами. Здесь ещё можно встретить страшное наследие прошлого австрийского и польского ига: вросшие в землю хатёнки, крыши которых едва не касаются земли; с единственным оконцем маленьким окошечком. В таких домиках нет труб топят по чёрному. Рядом с этой музейной редкостью вырастают красавчики современные дома, веселящие, ободряющие всю картину, подающие надежду чудесного перерождения старой деревеньки.
Поля окаймляются лесами. Леса здесь самых различных пород из хвойных и лиственных. Всюду видны созидания, обновления.
Проехали Стрий. Это небольшой городок районного значения. Уютный городок с двухэтажными и одноэтажными приятными взору домами.
Здесь, в окрестностях Стрия, дополнилась картина летающими прекрасными реактивными самолётами, охраняющими покой на границах, покой всех нас советских граждан.
Вот мы уже на расстоянии 50-60 км от Трусковца. Вдали открывается чудесная панорама: едва заметные очертания цепей гор их ещё можно спутать с облаками, сереющими дымкой вдали. Это чудесное видение привлекло моё внимание с какой-то магической силой, и я не мог оторваться, боясь как бы потерять, что-то особенно дорогое.
Но вот нашему путешествию неожиданно явилась преграда. Всех нас обеспокоила вынужденная остановка. Впереди нашего автобуса стояли несколько десятков машин, с волнующими пассажирами и шофёрами. Я уж подумал, не придётся, ли вернутся обратно. Это было бы очень печально.
Причиной остановки явило то обстоятельство, что ручей подмыл сваи моста, и он рухнул. Вода и здесь сделала своё дело. Но ручей оказался не особенно глубоким, и машины начали осторожно пробираться обходным путём. Вот и наш автобус преодолел препятствие, мы его с радостным криком встречали на другом берегу.
Теперь нам ничего не мешало двинуться дальше в путь. Вот уже мы у подножия гор. Аня, милая, трудно предать какое волнение я испытал в это время. Я радовался, как ребёнок. Горы начинаются в этом месте пилообразными сопками, покрытые лесами. Сопки эти настолько круты, что деревья кажутся посаженными одно на другое. По пути встречаются реки, ручьи, горные потоки, водопады. Дорога вьётся по долине реки Стрый, а затем по долине Орявы, впадающей в Стрый.
Но вскоре начался подъём. Мотор взревел, машина медленно поползла в гору. По сторонам дороги встречаются ущелья, пропасти довольно внушительные для пассажиров. Видны вдали деревни, расположенные по долинам и на склонах гор.
Вот взят один перевал. Мы на его вершине. Кругом теперь горы обступили нас. Свежий ветерок ласкал нас приятно: шевелил волосы, забирался в рубашку и щекотал.
Вот мы и на втором перевале. Машина не могла с пассажирами выбраться по крутому подъёму, и мы решили взобраться на хребет пешком.
Здесь нашему взоры открылись ещё более приятные картины, трудно поддающиеся описанию моего «пера», к тому же боюсь, утомит тебя своей болтовней.
Здесь, на вершине гор я почувствовал себя особенно легко. Я готов был бегать по альпийским лугам, катится с горы, как бывало в Рыскине. Петь, танцевать. О чём в этот момент я думал пусть останется тайной, но думаю, что ты догадаешься.
Здесь мы сфотографировались всей группой, но удастся ли получить фотографии, не знаю.
На перевале мы и пообедали. Обед хотя был и сухой, но ели все с удвоенным аппетитом.
Надышавшись свежим горным воздухом, побродив по лесу по альпийским лугам набрав цветов, мы двинулись в обратный путь.
На обратном пути мы наблюдали чудесную картину: облака были под нами; горы, горы, казалось, дымятся множеством костров. Облака то в виде фимиама, выходящего из огромного кадила самого Зевса, то в виде снега лежащего горах (вершины Карпат свободных от снега в этих местах). Мы видели как рождается дождь, который сопровождал на обратном пути всю дорогу.
В пути, проезжая мимо деревень, мы решили навестить местных жителей. Мы побывали у них в квартирах под предлогом попить и многим заинтересовались.
Сфотографировались в одной из таких деревень с местными жителями. До дому добрались благополучно.
Целую вас: Трусковец 12/VII – 55 г.
Оцениваем публикацию и конечно подписываемся на Канал. До новых встреч, до новых писем...