Мария Дегтерева о Илье Калинникове и “Високосном годе”.
Умер солист группы “Високосный год” Илья Калинников. Я не буду писать банальности про “песни нашего поколения”, и без того, наверняка, нет человека в стране, кто никогда не слышал “Тихий огонек моей души” или “Метро”.
Песни Калинникова любили радиостанции самой разной жанровой направленности, от шансона до рока, они звучали в сериалах, на музыкальных каналах, а в начале 2000-х — так и вовсе из каждого утюга.
Кажущаяся простота текстов — самое сложное, чего может добиться хороший автор. Это какое-нибудь шевчуковско-глубокомысленное “Ночь сжигала пальцы крашеных губ” пишется легко. Всякий второкурсник филфака подтвердит.
А рассказать о сложном простыми, понятными каждому, словами — это дар. В литературе им обладал, например, Довлатов: мало чьи тексты устроены более затейливо при кажущейся простоте.
История про то, “как одна короткая встреча затянулась на несколько лет” стала гимном тайных любовников всей страны на многие годы.
Мы могли бы служить в разведке,
мы могли бы играть в кино!
Мы как птицы садимся на разные ветки
и засыпаем в метро.
Дальнобойщики, которых не проведешь фальшивой интонацией и ложным пафосом, искренне любили “Тихий огонек моей души”. И не после того, как песня попала в одноименный сериал, а сами по себе. Я в юности достаточно много ездила автостопом и видела, как человек за рулем автоматически делает погромче:
Слушай, там далеко-далеко есть земля
Там Новый Год, ты не поверишь
Там Новый Год два раза в год. Вот
Там снег, там столько снега
Что если б я там не был сам
Я б не поверил, что бывает столько снега
Что земля не видит неба
И звездам не видать с вершин
Как посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души
Вообще, настоящего мужика рабочей специальности трудно купить стилизацией. Рычащего Лепса с “рюмкой водки на столе” он, морщась, выключит. А вот Высоцкого дослушает. И Калинникова дослушивали, потому что в “Тихом огоньке” не модная ныне “новая искренность” — а то глубинное и настоящее, что чувствует человек в дороге.
Мне повезло — я знала Илью не только по радиоэфирам. В какой-то период мы много общались.
Хочется, чтобы знали о нем — Илья был человеком фантастической эрудиции и огромных знаний, можно было задать вопрос на любую тему — от тонкостей высшей математики до деталей жизни южноафриканских племен — Илья отвечал четко, мгновенно, не задумываясь и всегда точно.
Калинников был принципиален и бесстрашен. Всегда писал то, что думает, без оглядки на мнение “тусовки” и вообще на чье бы то ни было мнение. Мог сцепиться на волнующие его темы хоть с чертом лысым. Переспорить Калинникова по какому бы то ни было вопросу не представлялось возможным.
А спорили мы много. До хрипа, до переходов на личности, это были странные беседы глубоко заполночь. Последняя ссора — про религию. С религией у Ильи были свои, особые отношения. Он с каким-то непередаваемым упорством отрицал ценность всего, что связано с вопросами веры, в том числе — несколько академических наук. Я, будучи человеком несдержанным, не выбирала выражений, как и Илья.
Я узнала о смерти Ильи Калинникова тоже глубокой ночью (примерно в то время, когда у нас было принято вести беседы) — прочла в ленте и оторопела. Ведь совсем недавно его в который раз уже разбанила, с кем же я буду ругаться? Как умер, куда умер?
И тут же пришла мысль — “Ну теперь-то ты понял, да? Нет никакой смерти, а бог, возможно, очень даже есть. Ты ведь наверняка видишь нас всех сейчас. Калинников, дай знак”.
А на следующий день я ехала в такси. Дождь, грязь, общая какая-то подавленность, мысли вязкие, как кисель. И в какой-то момент, по самому неожиданному радио (это было что-то вроде “Восток ФМ”) — голос Ильи: “А вот теперь сиди и слушай, он не желал ей зла”.
Я всегда смеялась над названием этой песни — “Лучшая песня о любви”. Мол, скромность исключительно украсила и автора, и произведение.
А в эту секунду, когда хлынули слезы, поняла: она действительно лучшая. Человек просто написал лучшую песню о любви, просто прожил 46 лет и умер. Какая, в сущности, смешная вышла жизнь.
И, да. Мне кажется, Илья, ты спорил не со мной, ты спорил с богом. И, возможно, даже переспорил.
