В последние годы язык меняется с ошеломляющей скоростью: вводятся новые формы слов, в речь плотно входят англицизмы и феминитивы, а в письменной речи знаки препинания нередко, будто заведомо, упраздняются. Кто-то скажет, что это плохо, кто-то не заметит, а кто-то отнесется положительно. Но одно остается неизменным: меняется мир – меняется язык.
Про знаки препинания
Трудно ли вам в общении с человеком, который не ставит смайликов или не пользуется эмодзи? А если он в конце предложения или фразы ставит точку? В этих случаях мы склонны считать, что человек либо обижен на нас, либо же общение с ним перешло в другой регистр и вы начали общаться более серьезно. Имевший ранее полностью нейтральное значение знак препинания, сейчас получает эмоциональное насыщение. Почему это произошло? Фактор, вытесняющий точку из нашего общения – это социальные сети и кнопка отправки сообщения. Когда мы пишем сообщение длиной в несколько предложений, каждое из них мы разделяем между собой точкой. В случае с последним предложением функцию, которую ранее выполняла точка, сейчас выполняет кнопка «отправить». Мысль завершена, действие выполнено. Предполагается, что человек ставящий точку в конце сообщения указывает на серьезность того, о чем он говорит.
Кроме того, наблюдается тенденция пропуска знаков препинания внутри предложения. В целом, они становятся нужны только в том случае, когда возникает какая-то двусмысленность. В остальных случаях даже грамотные люди могут быть склонны писать без них.
Еще один занятный факт: люди стали либеральнее к ошибкам. Буквально несколько лет назад, человека, делающего ошибки в письменной речи могли стремительно застыдить. Сейчас же, если ты бесконечно указываешь на ошибки других, ты разрушаешь процесс коммуникации. Мода указывать на ошибки себя дискредитировала. Ведь с приходом социальных сетей выяснилось, что писать грамотно могут немногие, а если быть более точными – вообще никто.
Про англицизмы
Будем честны: в социальном и технологическом развитии мы довольно сильно отстаем от стран, занимающих ведущее положение в мировой экономике. В том или ином виде, мы находимся в зависимости от них. Новые социальные явления и технологический прогресс наступают там раньше, чем у нас, поэтому мы попросту перенимаем названия, которые дают этим явлениям их первооткрыватели. Мир стал больше, в нем стало больше информации, поэтому проще использовать иноязычное слово, чем придумывать явлению русское название.
В целом, большая часть слов в русском языке – заимствованная. И даже само слово «Россия» – греческое. А до этого Россия была Русью, что тоже является скандинавским словом. Так что, использование иностранных слов надуманная проблема, поскольку заимствование существовало всегда.
Про язык как систему
Теперь стоит поговорить о том, что язык в целом весьма чувствителен к любым изменениям в обществе, тем самым являясь определенным индикатором настроений. По тому, как меняется язык можно судить о проблемах социума – решенных и нет. Различные социальные группы стремятся заменить слово или предлоги, поскольку само слово может быть отягощено каким-то негативным шлейфом. В качестве примера можно привести «в Украине» и «на Украине». Этот момент стал принципиальным после начала конфликта, поскольку «на Украине» — как «на окраине». До 2014 года отношение к предлогу было другое. Политики перешли на «в», а интеллигенция говорила: мы хотим «на». После обострения конфликта разделение усилилось по политическим мотивам.
Другой пример — сексуальная ориентация. «Гомосексуалист» и «гомосексуализм» заменяются на «гомосексуал» и «гомосексуальность». Одно из рациональных объяснений таково: гомосексуализм — отклонение, гомосексуалист — диагноз или идеология. Заметьте, можно найти примеры, когда «измы» не говорят об отклонении или болезни. Иными словами, дискриминируемые группы требуют изменения языка во избежание стигматизации. Впрочем, это не проблема языка, это проблема политкорректности. Язык существует вне морали. Политкорректность рассматривает язык не как средство коммуникации, не как средство изучения общества, а как инструмент влияния. Считается, что если мы заменим одно неполиткорректное слово на другое, новое и нейтральное, то мир изменится к лучшему. Это иллюзия. Будучи президентом России, Дмитрий Медведев заменил слово «милиция» на «полиция». Изменилось ли наше восприятие работы полиции в лучшую сторону? Исчезли ли у людей отрицательные коннотации? Скорее нет, чем да.
Отдельно стоит упомянуть феминитивы и про важность этого явления. Стоит отметить сразу — лёд тонок. Наличие суффиксов, присущих женскому полу отражают положение женщины в обществе. Когда мы задаем ребенку вопрос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?», какие варианты есть у мальчика? Пилот, инженер, врач. А какие у девочки? Пилот, инженер, врач, уборщица, секретарша. При определенном воспитании у ребенка с детства идет ассоциация с тем, что часть профессий являются «мужскими», а другая часть – «женскими».
Стоит понимать, что восприятие системы родов как социальное предназначение — это социальная проблема. Род — это исключительно грамматическая категория. Гендерное указание в профессиях должно присутствовать в тех случаях, где важен пол (например, актер-актриса). В случаях, когда мы говорит «врач» — мы представляем человека, а не мужчину или женщину. Введя в язык феминитив врачка или врачиня, мы можем столкнуться с проблемой обратного отделения женщин от мужчин. Мы рискуем снова завязнуть в гендерном разделении. В других языках такой проблемы не существует, поскольку отсутствуют такого рода суффиксы.
Если рассматривать язык как инструмент влияния на общество, феминитивы – это шаг назад. Это целенаправленное отделение мужчин от женщин и женщин от мужчин. Феминизм говорит, что женщина – это человек, а мужчина – тоже человек, а феминитивы будут говорит, что мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина. Кроме того, мы рискуем ещё сильнее укоренить стереотипы о «мужских» и «женских» профессиях, поскольку будет наглядно видно, что программист используется чаще, чем программистка, например.
Подводя итог, хотелось бы сказать, что язык настраивается на новые условия существования его носителей и меняется он только из-за каких-либо изменений в обществе. Поэтому все изменения в языке стоит принимать как процесс глобализации: процесс был, есть и будет всегда, но право его принимать остаётся за каждым из нас. Но стоит помнить, что отказ принятия этого процесса для каждого человека чреват информационным и технологическим отставанием. Нет смысла бороться с технологиями и прогрессом – они все равно победят. Так же и с языком: во избежание деградации стоит принимать все изменения языка, поскольку он настраивается на новые коммуникационные области. Язык всегда умнее, чем один человек.