Продолжение полевого выхода на выживания. На второй день прибывания на полигоне, утром выйдя из казармы было солнечно, таял снег и было много грязи, обувь была всегда сырая, чтобы помыть руки, нужно было спустится к реке. Первый раз когда я ходил к реке, чтобы помыть руки я был удивлен, на дне лежали патроны от крупно калиберных пулеметов, везде валялись пластины от бронежилетов, пулеметные ленты. Тогда в первый раз это было не обычно и даже хотелось взять с собой, но потом это стало привычным явлением.
Первый день нас кормили проспиртованным хлебом и сух паем, 1 на троих, а на второй день поставили палатку в ней была столовая. Столы в этой столовой выглядели так, посередине палатки были вкопаны столбы, а на них приколочены доски, есть приходилось стоя, а сам стол шириной в одну доску. Пока стоишь ешь, почти по колено проваливаешься в грязь. В столовую с оружием заходить было запрещено, все автоматы складывали при входе, просто положил в общую кучу и все, можно было не боятся что он пропадет. У нас даже прикалывались, ни один американский солдат бы в таких условиях бы не выжил, они даже без туалетной бумаги никуда не поедут.
Был у нас один интересный случай, назначили для охраны техники двух друзей на всю ночь, Валеру и Мишу. Ночью пока они охраняли машины, умудрились продать местным солярку, но не за деньги, а за чачу (Грузинский крепкий напиток). Местные жители частенько приезжали к военным и предлагали что-нибудь продать им. Друзья продали им три канистры топлива за бутылку чачи и какую-то капусту в качестве закуски. Утром пришел офицер, а они спят в урале, пьяные, в качестве наказания из одели в шинели и сверху по два бронежилета и приказали постоянна бегать за строем.
Погода в горах была не предсказуема, сегодня светит солнце на следующее утро уже лежит снега по колена, а к вечеру дождь с туманом и везде грязь. За две недели никто не раздевался и не мылся, как то в солнечный день один из бойцов решил постирать штаны в реке, из-за сильного течения они просто уплыли. В свободное время офицеры озадачивали нас для личных целей, посылали в горы собирать черемшу, которая в это время года растет под снегом, чтобы набрать целый вещ мешок уходило два часа.
С едой и сигаретами были проблемы, однажды нам привезли ящик метр на метр, он был заполнен сигаретами, россыпью без пачек, разрешалось подойти один раз и взять сколько хочешь. Все набрали, но без пачки носить с собой было не возможно, весь табак высыпался, на следующий день этот ящик исчез. Пехота которые жили с нами в одной казарме вообще сигарет не видели и постоянно предлагали нам обмен, сигареты на гранаты или тому подобное. Одним из вечеров перед отбоем мы сидели на раскладушках и напротив один из бойцов пехоты снял сапоги, и начал бинтовать ноги, они у него гнили, из-за повышенной влажности малейшая царапина начинала гнить, у пехотинца загнило пол ноги, ужасное зрелище.
Днем мы лазили по горам в по уши в грязи, вечером с шести до девяти у нас было так называемое свое время, полная без контрольность потому, что все офицеры, а их у нас называли шакалами, бухали. Офицеры пили каждый вечер, жили они в отдельной офицерской палатке с личным истопником, а самый главный командир жил в (к ш м) командно-штабная машина. В кшмку я заходил, все спланировано по уму, ничего лишнего, там я и увидел первый раз карту наших передвижений, и даже карты Чечни, они были нарисованы на стеклянной перегородке.
Вообщем нам эта обстановка была привычна, другой мы не знали, привыкали ко всему, помню привезли свеже спиленные деревья для отопления, бревен сорок и нам нужно было их пилить тупыми пилами, думаю представляете, что это такое. Ну а как они горели вы можете себе представить, и еще практически всегда каждый истопник ночью засыпал. Несмотря на то, что это было как в аду, но мы через неделю адаптировались, не зря говорят, что русские не победимы.