Волков работал в СКБ «Титан» Минсредмаша – в «Кипятильнике» на сленге – ведущим инженером в секторе Стечкина Виталия Алексеевича, к.т.н., светилы науки и техники местного масштаба, после прохождения службы в СА, получая по тем временам вполне приличную зарплату на ниве заказов МО. Но, в связи с разводом, он остался без жилья, скитался по друзьям и знакомым, вёл «сумеречный» образ жизни, да и алименты не улучшали его материальное благополучие, поэтому Андрей постоянно находился в поисках дополнительного заработка: то выходил в вечерние или ночные смены на слесарно-сборочный участок примыкавшего к ним завода «Электропульт», то грузил сахар в мешках где-то за Обводным. Выплаты постоянно задерживали, при расчётах обсчитывали, и друзья посоветовали ему пристроиться куда-нибудь на шабашку, очень популярный тогда в народе вид заработка. В то время строительно-монтажные управления всяческих механизаций и электрофикаций – СМУ - обладали правами заключать хозяйственные договора-подряды со строителями, механиками и электриками всех мастей. Ему дали адрес некоего СМУ в Пскове, он позвонил туда, в принципе договорился о примерном объёме работ, времени исполнения и т.д. и т.п., но требовалось личное его там присутствие и подпись на Договоре-подряде. Подходящий контингент для шабашки он нашёл, «не отходя от кассы», в их секторе: Трефильцев Владимир Михайлович, ведущий инженер, бывший полузащитник «Зенита», несмотря на это оставшийся способным конструктором-разработчиком; Безотдушный Константин Александрович, ведущий инженер, имевший за плечами две ходки в Антарктиду в качестве исследователя и механика-водителя вездехода; Волков Андрей Ильич, ведущий группы, бывший ответсдатчик АПЛ, старший лейтенант запаса и Стечкин Виталий Алексеевич, начальник сектора, к.т.н., сразу же заявивший, что без него никто в СКБ не даст им месячный отпуск в одно время, да к тому же ещё и летнее. Для начала именно такое согласие со стороны руководства им и требовалось, поэтому Стечкин договорился о встрече с Гробченко Петром Самуиловичем, начальником отдела кадров «Кипятильника», в ближайшей от СКБ забегаловке – наше присутствие там было обязательным, так как, со слов к.т.н., был дядя Петя «мужиком правильным, удар держал стойко, несмотря на свои 60». Набрали водки в гастрономе, взяли в кафе салат «Столичный» на четверых, по «деревянному» шницелю, и понеслось! Виталий потом себя разобранного и Самуиловича на такси развёз, мы тоже еле сами ноги унесли, но своего добились: четыре отпуска с середины июня до середины июля из начальства выбили! Стечкин выписал ему командировку в Остров, что под Псковом, для получения на тамошнем заводе конденсаторов с ВП– военной приёмкой, оттуда автобусом он добрался до СМУ №17 под Псковом и уладил все формальности: их оформили монтажниками-высотниками по 6-му разряду с доплатами за какие-то вредности, с выдачей по окончании работ
по 1200р на брата на руки, что составило семь должностных окладов Волкова. Для получения этого богатства несметного всего-то и требовалось, что в месячный срок проложить в болотах Псковщины и сдать ответственной областной комиссии по энергетике линию электропередачи на 10 киловольт, так называемого «сельского типа», длиной ~10км. Дождались – поехали: вещички немудрёные в сумочку, водку с пивом, с закусью – в авоську, купе-плацкарт на четверых до Пскова, день приезда считать началом «сухого закона» на время шабашки в действии. Приехали, в журнале ТБ расписались за инструктаж, загрузили хлеб в п/э пакетах запаянных, аптечку, тушёнку свиную, говяжью, консервы овощные болгарские, икру в банках «заморскую», чай, сахар, сухари в вагон на ж.-д. колёсах-ободах с литыми резиновыми шинами, с четырьмя деревянными топчанами, матрасами к ним и бельём на первое время, остальное потом на вездеходе подкинут, ну, там вёдра, умывальник, мыло хозяйственное, спички, муку, макароны, картошку, соль, масло подсолнечное, порошок зубной «Особый». До утра спать в общаге СМУ, в пять утра погрузка в вагончик на железных колёсах, там к койкам привязаться и пропутешествовать на буксире за тягачом, куда предписано. Сказано-сделано: привезли их побитых сильно в пути-дороге, выгрузили на краю леса и речушки заболоченной, из инструментов оставили четыре топора, ножи типа мачете, пилу двуручную, две ножовки по дереву и уехали, отматерив, благословив и перекрестив на дорожку. Сказали напоследок: «Просеку пока рубите по размеченному, дня через три трактора подойдут, тогда расскажем, что дальше делать». В этот день первый сил им хватило только пожрать приготовить, с вещами-продуктами разобраться, топчаны застелить, дихлофосом залить всё изнутри вагончика, предварительно все дыры тряпьём законопатив, и самим законопатиться под одеялами от немчуры крылатой, лютой до непотребства! Утром в 6 встали, чайку из котелка глотнули, одного чела Андрей оставил на два часа обед варить для бригады - и в леса приболотные, просеку рубить, мошке, комарам, трутням, оводам на съедение! На четвёртый день их, распухших от укусов кровососущих друзей человека, грязных, заросших щетиной, обнаружили СМУшники на вездеходе и двух тракторах: одном гусеничном дряхлом ДТ-54 с пьяным водилой за рычагами и «Белорусью» с экскаваторным блоком спереди и буровой установкой сзади, и с орденоносцем Трудового Красного знамени Иваном Чекменёвым за рулём. «Да, - сказал Ваня, на них взглянув, - пообгладали наши городских! Но не в том беда, робяты, а в том, что Васька, тракторист, запил, котяра сучья, всурьёз, и работать у вас на тракторе будет некому: у него мотор здоровый и квасит он недели по две, и отходняк, считай, у него столько же. Что делать будем, - это ко мне уже, - бригадир? Что передать начальству?». Андрей кинул Косте Безотдушному: «Берёшь рычаги трактора в свои руки! Удостоверение водительское на все типы тракторов с собой? Покажи Ивану!
А на словах, Ваня, начальству передай спасибо за заботу неустанную, и пусть перерасчёт на месячную зарплату тракториста сделают – раскидают её на всех нас. Таперича, господа хорошие, у нас новый тракторист Константин Железный, прошу любить и жаловать!». «Да вы артисты все, как я погляжу!», - молвил Ваня и пошёл Ваську-тракториста по кустам отлавливать – у того ещё одна «маленькая» в галифе бездонных отыскалась. Теперь оба трактора постоянно были при них: на одном Костя сучья, деревья спиленные с просеки убирал и опоры на ямы натаскивал, на втором Иван-орденоносец копал ямы ковшом, затем сверлил буром глубокие дыры, в которые хитрым способом устанавливал привезённые бетонные столбы-опоры будущей ЛЭП, туда же заталкивал ковшом металлические прокладки, затем ковшом же их трактор засыпал, опоры по вертикали ровнял, засыпал землёй, а они землю подбойками уплотняли и отвесом вымеряли вертикаль опоры ещё раз. Утром и вечером за ними приходил вездеход – Иван был человек серьёзный, семейный, отец троих детей, коммунист – иначе нельзя! Иногда приезжало начальство СМУ, удивлялось, что они идут с некоторым даже опережением графика и с хорошим качеством: «А что, робяты, вы и впрямь, что ль, монтажниками ЛЭП не работали? Наши инженерА могуть только бумажки писать, и те бухальтер переделывает! Молодцы, мы впрямь не ждали, что справлитесь!» Окрылённые похвалой, они рвались в бой, забывая порой об элементарной осторожности: как-то на просеке Андрей сел к Константину в кабину с выбитым передним стеклом, тот набрал ход, провалился в яму, и толстенный ствол осины, заточенный под острый конус топором при рубке дерева, со свистом вклинился между ними, здорово оцарапав Андрею плечо и шею и буквально проткнув кабину насквозь, как коллекционное насекомое булавкой. Они молча сидели, боясь пошевелиться, уставясь вперёд на выбитое стекло и осиновую смертельную торпеду, чуть-чуть не достигшую своей цели. Затем раздался такой чудовищный мат, который Волков слышал только от зэчек на Северах и то в сильнейшем подпитии, а ведь Безотдушный был секретарём парторганизации отдела! В другой раз Андрей стоял спиной к трактору, который устанавливал опору в яму, на опоре лопнул строп и она рухнула прямо нанего, но он этого не видел, а Костя выскочил из кабины своего трактора и успел столкнуть Андрея в ближайшую канаву. К.т.н. Стечкин разрубил топором колено, колено загноилось, распухло, опухоль пошла к паху и плохо пахла – надо сказать, что в местных болотах загнивала любая царапина – и на вездеходе его эвакуировали в псковскую больницу, где вымыли, зачем-то обрили голову и пах наголо, колено вскрыли, вычистили, научили делать повязки самостоятельно, дали с собой упаковку с бинтами, банки с йодом и перекисью и отпустили, так как он сказал, что всё равно удерёт от них в родные болота в голом виде. Топор по возвращении мы у него отобрали, и несколько дней он только кашеварил, пока не получил от меня допуск к какой-то несложной работе. Каждый из нас по несколько
раз за шабашку попадал в опаснейшие передряги, но то, что произошло через несколько дней после возвращения Виталия из больницы, превзошло все их ожидания. Работали как всегда, никого не трогали, завалили огромную высоченную берёзу не очень удачно: она рухнула прямо на провода старой соседней ЛЭП, параллельной их, якобы, отключённой. Эффект был потрясающим: раздался оглушительный треск, сверкнул пробой, показавшийся нам ударом молнии Зевса-громовержца, оборванные провода упали в траву, хищно извиваясь серебряными спиралями между нами! «Спокойно! Всем не двигаться! Работающая линия должна на подстанции вырубиться! Сейчас, не отрывая ноги от земли, медленно передвигаемся в сторону опушки!» - оказалось, что голос сей принадлежал Волкову, собственной персоной – не зря, оказывается руководил людьми на АПЛ, будучи ответсдатчиком! Примерно десять метров – поражающая зона шагового напряжения вокруг провода напряжением 10кВ, упавшего на землю – от мест предполагаемого падения высоковольтных проводов, они молча, затаив дыхание, проковыляли до спасительной опушки, а потом хором нецензурно высказались и в адрес руководства СМУ, нагло обманувшего их, и в адрес коммуниста Вани-орденоносца, проявлявшего чудеса изворотливости при работе вблизи «заброшенной, неработающей» ЛЭП! Опушка обрывалась крутым косогором в небольшую долину, по дну которой шла просёлочная дорога, на которой вскоре показались два ЗИЛа-157 – КУНГа по-армейски – и встали напротив них. Вышедшие из них люди в комбинезонах, оранжевых касках и танковых шлемах, похожие на марсиан, были вооружены ломиками, огромными гаечными ключами, «шведками» и домкратами, они взялись за топоры, подтянули поближе слеги, те двинулись на них, охватывая холм с опушкой полукругом. «Отставить драку!» – раздался начальственный бас, и вперёд шеренги вышел плотный низкорослый пузатый человечек, которому «марсиане» подчинились беспрекословно, опустив свои орудия уничтожения ниже уровня пояса. Волков, в свою очередь, дал команду своим ребятам топоры опустить, но быть начеку. «Пусть бугор подходит, но один! Всем остальным стоять на месте!» - крикнул он в сторону наступавших, - «Кто такие?» - это уже подошедшему крепышу. «Мы-то ремонтники-энергетики, приехали обрыв ЛЭП ликвидировать, а нарвались на бандитов, как я погляжу! Ничаго, мы уже по рации ментуру вызвали, ужо сейчас будет вам на орехи, будете знать, как провода сымать с опор да во вторсырьё сдавать, сволочи, алкаши проклятые, понаехали тут на нашу голову!». «Если у вас рация, запросите СМУ №17, кто у них линию новую на этом участке тянет, и всё поймёте!» - это Волков пузатому. Он в ответ: «Запросили, они говорят, что никого не нанимали! Что делать с вами будем?». «Как жест доброй воли с нашей стороны, занимайте нашу позицию, мусоров дожидайтесь здесь, за нами не ходить, мы по другую сторону холма спустимся, достанем документы свои и договор-
подряд из вагончика, потом сюда вернёмся, разбираться, что к чему и почему, будем. Вызывайте пока сюда СМУшников, послушаем, что они нам в глаза скажут!». Ну, собрались через час все, без оружия, кроме ментов, естественно. Наше начальство из СМУ в глаза им не смотрит, морды воротят, как от прокажённых, членораздельно объясниться не могут. Энергетики притащили карту района из машины со всеми ЛЭП построенными, и выяснилось, что ЛЭП родная, ими ещё только строящаяся, построена и сдана в эксплуатацию в прошлом году, со всеми подписями районных и иных руководителей, а старая ЛЭП, их чуть не угробившая, на плане этом не только не функционирует, но и снесена тогда же! Волков сразу врубился, что почём, и говорит представителям трёх совейских структур: «Вы здесь решайте, кому, что и сколько должен, а мы ещё раз через полчаса подойдём, узнаем расписание работ наших на ближайшее будущее!». Крик у них там стоял, ор матерный до истерики, уж не знали, до рукопашной доходило или нет, минут через двадцать позвали их, сказали, что договорились: работать им с восьми утра до восьми вечера, когда линия будет отключена, садоводства и совхозы разные днём без света посидят дней двадцать, не умрут, чай. Каждый день, дважды, утром и вечером, будет к ним на мотоцикле с рацией представитель энергетиков добираться, и только по его команде работы на строящейся линии начинаться или прекращаться будут. Энергетики и менты отчалили, СМУшники извинились сквозь зубы, по стакану им накатили да и отбыли восвояси, видать не впервой им было в такие истории вляпываться…
У них же только распорядок дня трудового слегка изменился, в лучшую, надо сказать, сторону: вставали они по-прежнему в шесть, зато успевали до чая побриться и искупаться в ближайшей речке, луже или окне в торфянике, готовили до работы все вместе теперь обед и ужин, и, с приездом энергетика, приступали к работе. Вечером всё в обратном порядке. Так, почти без приключений, прошло две недели, и к ним привезли Скобаря. Была это его фамилия, а по имени его и не кликал никто, да и сам он Фролом себя не именовал. Был он рыж, конопат, худенький, кривоногий, но удивительно подвижный и ладный человек. Речь его состояла только из междометий и многоточий, двух передних зубов внизу не было, и он постоянно цыкал и сплёвывал плиточный табак через эту свою квадратную дырку зачастую на ноги слушателям в лучшем случае. Он был монтажник-высотник высшей квалификации с персональным разрядом и приехал учить их раскатывать провода с огромных катушек, а потом распрямлять их особым способом и закреплять наверху на изоляторах опор ЛЭП. Привёз он и две пары «кошек» для лазания по опорам. Ох, и намучился он с ними за полдня, вдалбливая в их технические интеллигентные извилины азы своего мастерства! Из-за врождённой боязни высоты от работ наверху Волков был комиссован им вчистую, а избавиться от извивов провода ему помогла его постоянная присказка при этой операции: «Таким вот _уем, вот таким вот
_уем провод бл_ _ ский мы разуем!» и отработанные со временем до автоматизма круговые движения рукой со свободно лежащим в ней на ладони проводом против часовой стрелки. Он потом приезжал помогать им, когда бухт-катушек с проводом скапливалось слишком много, то есть они, попросту, не успевали с натяжением проводов на опоры. В сильно заболоченные места их доставлял вездеход, они изо всех сил цеплялись за его неровности корпуса, чтобы не свалиться в вонючую жижу трясины. Как-то раз он уж больно сильно тормознул, оказалось, что это утка со своим выводком дорогу пересекала, Скобарь высунулся из кабины, цыкнул и, обращаясь к ним, сказал непривычно для него дрогнувшим от избытка нахлынувших нежных чувств голосом: «Глядите, ишь, пи_ _рёныши!».
Ну, во второй части работ было всё то же самое, только светлым пятнышком его с Володей Трефильцевым было то, что освободили их ребята от работы на один день по причине двух дней рождений одновременно. Было это в окрестностях какого-то садоводства, туда приехала автолавка, они сложились, купили свежего хлеба, селёдки, почему-то имевшихся в ассортименте из алкоголя только рижского пива и бальзама, - помните, как у Галича: «Первача я взял ноль-восемь, козхалвы, пару «рижского» и керченскую сельдь, и отправился я в Белые Столбы на брата́на да на психов поглядеть. А у психов жизнь, так бы жил любой: хочешь — спать ложись, а хочешь — песни пой!». Первача, правда, у садоводов не нашлось, но им и так хорошо было! А исполнилось Волкову в том 80-м 33 годика, возраст Иисуса Христа, пора бы и призадуматься, назад оглянувшись…
Месяц на Псковщине подошёл к концу, новую линию без помпы и ЧП подключили энергетики, их вагон взял на прицеп тягач и отволок, по шоссе уже, в Псков, они поехали автобусом, от которого отвыкли совершенно. В кассе СМУ им выдали всего по 600 – шестьсот! – рэ за ремонт нашей же ЛЭП, сданной кем-то, якобы, в прошлом году с нарушениями и т.д. и т.п., апелляции к начальству восприняты не были, ведь договор-подряд, который Волков подписывал, потерял юридическую силу…
Андрей сообщил шабашникам своим ненаглядным о принятом им на посту бугра последнем решении: на псковской земле не напиваться, а в поезде мужики сами уже решают, что им делать. Закупили и поставили бухло в купе, договорились с проводницами что и как, вышли на перрон ждать отправления поезда, и тут: «Робята, питерские, простите вы начальство наше великодушно, жульё они отъявленное, пробы ставить негде, я-то со всем моим к вам почтением!, - рыжий Скобарь собственной персоной, суёт нам в руки «Рижский бальзам, - Не побрезгуйте, православные!». Выпить на прощание не успели, обнялись с ним троекратно, да и уехали в родной Питер!