Подписывайтесь на мой канал, дорогие друзья! Каждый из вас ставший моим постоянным читателем, вдохновляет меня, подтверждая, что пишу я не зря!
Огненная пустыня, подставив медно-красную плоть обжигающему солнцу, переставляла события словно фигуры в шахматной игре, постепенно приближая развязку истории. Вечно спешащие куда-то пески, ни на мгновение не задерживающие свое незаметное, но неумолимое течение, поглотили погибшую Азиру с щенками не испившими материнского молока. В одинокой юрте пастуха, хлопавшей на ветру лоскутами иссушенного на солнце войлока, плакал от боли осиротевший малыш, которому, следуя старым как мир обычаям пустынников, пастух дедовской бритвой обрезал уши и хвост. Пастух назвал его Зангар, и благословив на долгую жизнь, и удачу, поцеловал в пушистый лоб.
…Зангар еще слепым щенком не увидел мать, он навсегда запомнил ее запах и тепло. Он все еще ощущал нежность, и вселенскую доброту материнского сердца. И теперь, по прошествии времени, его томило одиночество, словно злая и жестокая мачеха в ненависти к пасынку, не давала ему покоя, издевалась, обжигая ненавистью и злобой. Но пуще всего Зангара терзала неотомщенность. Дух матери, являясь ему в беспокойных снах призывал к мести, призывал в один из дней воздать должное убийцам, которым нет прощения. Сын собаки, и волка, ощущал их присутствие, их близость и угрозу. Волки не смирились с неудачей, ведь в пустыне нет двух владык делящих места обитания, – враг остается врагом…
…Прошло несколько лет. Время пролетело подобно вечному скитальцу ветру, оставив за собой лишь воспоминания, которые занесли пески времени. Но, что в пустыне постоянно? В мире где нет ориентиров, и точек отсчета, где все подчинено его Величеству Случаю, где грезы превращаются в образы и тут же рассыпаются в пыль, все эфемерно и нереально. Хотя…верность и преданность, любовь и надежда, живут и здесь. Они не подвластны стихии, их не съедает жадная ржавчина времени, им не страшны ярость и жестокость…До той поры, что память будет жить, будет жить, и тот кто ушел навсегда, оставив в сердце следы… на песке.
Все эти годы, волки не раз пытались достать проклятого сыртлона, уничтожить его, пока он не стал большим и сильным. Стая предпринимала отчаянные попытки выгрызть Зангара из юрты и разорвать на клочки. Но пастух был начеку. Взяв двух волкодавов на охрану многочисленного овечьего стада, он неотлучно находился рядом с растущим щенком, держал его при себе, и радовался как ребенок, глядя как наливающийся силой сыртлон легко бежит рядом с лошадью, преданными глазами поглядывая на своего хозяина…
В один из дней Зангар превратился в огромного и сильного зверя, наводившего ужас на обитателей пустыни, и редких дервишей, странствующих по пустыне в поисках истины. Было страшно, когда на бархане появлялся громадный пес с прибылыми пальцами на задних лапах – верным признаком родства собаки и волка. Его глубокий и жуткий рык звучал словно угроза любому, кто ненароком оказался на его пути. В груди пса, будто обитало мифическое существо, в котором слились две сущности. В минуты опасности, самому Зангару начинало казаться, что он обуреваемый яростью и злостью, распадется на две половины, и наружу вырвется страшный зверь. Он взлетит высоко на черных кожистых крыльях, и взглянув вниз дикими глазами, изрыгнет смертоносное пламя, нещадно сжигая все вокруг…
…Стая горевала. Время упущено безвозвратно. Все попытки убить сыртлона оказались безуспешными, и теперь когда он превратился в огромного мускулистого зверя, с давящими лапами и жутким оскалом клыков, волкам ничего не оставалось как покинуть эти края, искать себе лучшую долю.
Волки оплакивая свою нелегкую судьбу, выли на луну так горестно и протяжно, что пастух вышедший из юрты насторожился, ожидая нового нападения. Рядом стоял Зангар, вздыбивший шерсть на холке. В его глазах пылал дикий огонь, а в груди бесновался страшный, необузданный зверь. Вглядываясь во мрак ночи, туда где в дали маячили огоньки волчьих глаз, Зангар понял, что настал час отмщения, и теперь убийцам Азиры не уйти...
Пес лизнув руку хозяина, и посмотрев на него преданными глазами, вдруг сорвался в темноту, легко взбежал на пологий бархан, и подняв голову завыл на луну, вызывая стаю на бой…
…Он бежал во мраке ночи, чутьем угадывая путь, бежал долго и неустанно, поглощая песчаные расстояния, словно пожирал их, – ненасытно и жадно, и когда, пес вышел на равнину, волчья стая принявшая вызов – дрогнула. Они отступили, зарычали, оскалились, при виде сильного и страшного зверя. Но вожак стаи дал понять, что здесь прольется кровь. Но, чья? Вожак приказал, – вперед выбежали два молодых волка, и в глупой самоуверенности подзадоривая друг друга бросились на сыртлона. Мгновение, прыжок, сильный рывок больших, и острых словно кинжалы клыков...! И два серых тела, с разорванными глотками остались лежать на песке. Не медля, и не ожидая нового нападения, Зангар бросился на стаю, разбрасывая волков, и каждое движение его пасти приносило смерть, – мгновенную и милосердную. Когда в стае остались лишь самки с детенышами которых пес не тронул, и вожак истекающий кровью, Зангар остановился. Вздымая мускулистую грудь, алую от крови врагов, он перевел дух и посмотрел на остатки стаи. Его глаза встретились с взглядом вожака, и волк некогда державший в повиновении стаю серых собратьев, ощутил страшное дыхание смерти. Зангар зарычал словно демон, и подгоняемый злобным существом требующим крови, бросился на вожака. Хрустнула спина волка от удара мощных лап, и он с переломанным хребтом, свалился на кровавый песок. Зангар наклонился к шее вожака, и пронизав взглядом зрачки поверженного, окутанные болью и ужасом, милосердно рванул его горло…
… Волчицы с малыми детенышами, оплакивая своих погибших, навсегда уходили из этих краев, но одна из молодых самок, прочитав в сердце сыртлона свою судьбу, подошла робко, и прижалась к груди повелителя Кызылкумов.
(ОКОНЧАНИЕ)
Георгий Ледогоров.