Светотень — классический художественный приём.
Союз двух противоположных начал создаёт ощущение объёма, придаёт контрастность, и зачастую расставляет логические акценты композиции. Всё это — азы и прописи, воспринимаемые на уровне «банальной эрудиции».
В философском же смысле: свет и тень — «Инь и Янь» бытия, составляющие его равноправные основы. Мудрые восточные философы тысячи лет назад вывели одну универсальную формулу:
если кто-то вознесся на вершину славы и «купается» в ярких лучах солнца — кто-то другой совершенно точно оказывается в отбрасываемой им тени забвения.
Причём не важно, заслуживает он того или нет...
Династия Куккук оставила ярчайший след в истории голландской живописи. Как минимум четыре колена этой славной фамилии прославились замечательными мастерами, оказавшими серьёзное влияние на развитие и становление местной художественной школы.
Герой нашего сегодняшнего рассказа по имени Маринус был младшим сыном прославленного Йохана Германа Куккука, и его талант живописца оказался много скромнее аналогичного, имевшегося у старшего брата, Беренда Корнелиуса.
Семья даже не пожелала тратиться на его академическое образование, поскольку успехи молодого человека выглядели весьма скромно. Однако, одарённый, а главное — целеустремлённый мальчик не опустил рук, упорно учился у своего именитого родителя, старательно копируя его произведения и постигая мастерство, и в конце концов добился признания публики и одобрения критиков как вполне самостоятельный и самобытный пейзажист.
И всё же Маринусу суждено было оставаться «в тени» успеха родни. Скитания по стране в поисках вдохновения и заказчиков привели его в город Клеве, под крышу дома Беренда, успевшего к тому времени обзавестись собственной семьёй. Здесь он продолжает совершенствовать свой талант, параллельно помогая Корнелиусу в качестве гравёра.
Сменив несколько мест жительства и недолго пробыв в Амстердаме, Маринус «осел» в Хилверсуме, где и прожил до конца своих дней. Коллекция его работ, поначалу едва ли не исключительно состоявшая из равнинных пейзажей королевства, постепенно пополнялась морскими видами, портретами и изображениями животных.
Приверженец классических традиций XVII века, позже он отходит от канонов и «раскрывается» в качестве адепта романтического стиля. И снова: в этом «дрейфе» в сторону одухотворённой сентиментальности чётко прослеживается влияние Беренда Корнелиуса. «Вечная полночь» за «широкой творческой спиной» брата преследовала его всю жизнь. Сплошное антрацитовое «Инь» в исполнении даровитого художника, которому просто не под силу было превзойти родственный белоснежный "Янь".
Но Судьба, как известно, обожает шутки. Подчас — весьма жестокие. Даже уход из этого бренного мира не избавил бедного Маринуса от предначертания пребывать в тени великих коллег.
На торгах "Сотбис", случившихся пятнадцать лет назад, его пейзаж стараниями неких махинаторов едва не был продан под видом произведения нашего гениального соотечественника Ивана Ивановича Шишкина.
Вот уж точно: «скандал на миллион». Ровно на $1 млн.
Мошенники всё рассчитали. Будучи предопределены Дюссельдорфской живописной традицией и типичными «немецкими» приёмами (которым русский живописец обучался в период своей цюрихской «стажировки»), картины Ивана Шишкина «образца» 1861-1863 гг. чем-то неуловимо походят на задумчивые пасторали голландца. Аферисты, сумевшие купить полотно последнего на шведском аукционе за считанные десятки тысяч долларов, затем смогли удалить нехарактерные для русского маэстро детали с полотна.
С холста пропали столь нелюбимые нашим классиком коровы, а вот ручей и дорога, обрамляющие манящий вдаль пейзаж — напротив, приобрели некоторую вычурность, долженствовавшую помочь шедевру обрести истинно «шишкинские» мощь и пафос. В итоге эти детали, а также неудачно подделанная мошенниками подпись, помогли распознать настоящего автора работы. Вот так, спустя более чем век, наш герой снова очутился «в тени» гения от живописи. Причём на сей раз — даже не своими стараниями.