Ребята гибнут, в семьях – траур,
Мать до истерики дошла: «Зачем пустила,
Растила я не пушечное мясо, где же правда?
Мужчиной взрослым стать хотел, да смерть скосила.
Неправдою могла б оставить дома,
Иль рядом, где служить договориться,
Раз жребий пал, пусть будет честно, думала,
у многих сыновья есть, жизнь сурова.
Теперь лишь на себя осталось злиться,
Раз не смогла тогда перешагнуть,
Чрез глупые слова: «Видать так надо».
Войны то не увидел, вначале боя пуля вскрыла грудь…»
Остались матери медаль, могила да венок с оградой.
***
Плоть разорвало на куски,
Как адский град кровавые ошмётки,
Стеклянные глаза немой тоски,
Запястья трупа, будто съели плёткой.
Воронки борозды – страдалица-земля,
Застыли на ветвях останки тел.
Смерть хохотала у руля,
Жизнь оказалась не у дел.
Раздался взрыв, и оборвались жизни.
С оторванной рукой рыдал юнец.
Свинцовый дождь, снарядов ливень,
Уже калека, а ведь даже не отец.
Ночь, словно день, от вспышек жутко,
Надвое разорвало командира.
Вдруг грохот, перед взором образ мутный…
Закрытый гроб с остатками мундира.
Война проклятая, убитые надежды,
Зарытые мечты, как дальше жить?
Сменили свадебные платья траура одежды,
Желание одно лишь горько выть.
Хотелось жить, досталось – умереть,
Любви хотелось, обратили в инвалида,
Домой бы хоть на миг, мечте – сгореть,
Смерть на себя взяла роль гида.
***
В бою хорош был, в жизни оказался жалок,
Всего бояться, разум высохший привык,
Сигнал такси и в поисках гранаты мысль шкалит,
Не реагировать на звуки резкие отвык.
Он умирал уже, друзья не дали,
Из боя вытащили… Вот и отчий дом,
От счастья мама в слёзах и отец, а сам герой в немой печали,
Покой души безгранным гневом унесён.
Страх видел наяву и смерть в лицо,
Упрямо шёл навстречу новым ощущеньям,
И злобно рвал безумия кольцо,
Лишь с автоматом говорил в минуты откровений.
Медаль имел, друзья считали храбрецом,
А он глаза казнённых видел по ночам,
Равнялись младшие: «Мне б быть таким бойцом»,
А он жалел, что не унёсся к небесам.
Как не крути, а кулаки не разум,
Война – убийство, не дебаты за идею,
И так чуть не размазал одного товарища за фразу,
Что, мол, военные от войн своих балдеют.
Дурак, те за родных своих боятся,
За нас с тобой, за завтра, за себя,
Вот разжигатели чумы, в какой беде плодятся,
Одни лишь вынуждены убивать, а для других
убийство – выбор, ими взятая судьба.
Лишь сдачу раздают одни,
Переусердствовали, виноват всё ж тот, кто начал.
Вот только после войн сердца героев не нужны,
Картиной ужасов до беспредела разум перекачен.
Ушёл покой, в душе непрекращающийся хаос,
Болят суставы, нет здоровья, всё – война.
Пожить-то не успел, а в сердце – старость,
И лишь глаза любимой в жизни нежная волна.
Рука отца, до боли в сердце мамы нежный голос,
И двор родной, на лавках сплетниц ряд,
Весны дыханье тормошит изрядно поседевший волос,
Глаза его, вдруг, словно прежде добротой горят.