Пожалуй, фраза будет звучать более точно в следующей редакции «Что происходит на поверхности, когда под землёй прошла лава». Я вырос в шахтёрском регионе и у нас говорили именно «прошла шахта», что и определило название данной публикации.
Итак, что же в действительности происходит на поверхности земли, когда глубоко внизу прошла шахта (читай: выемочно-очистная лава)? Ничего не скажу про донбасские шахты, где глубина залегания угольных пластов свыше одного километра. Полагаю, в комментариях будут сообщения от коллег из Донбасса. Я же скажу про один из угольных районов Кузбасса, который хорошо знаю с малых лет. Глубина наших шахт составляла в среднем 300-400 метров, изредка отдельные выработки уходили до 500 метров. Мощность пластов под частным жилым массивом была в пределах 2,2 – 2,8 м, отрабатывали механизированными комплексами КМ-81 и КМ-130. Возможно, были и другие комплексы, однако из рассказов отца я помню только об этих двух. Непосредственно я работал на новом поле в тайге за 30 км от черты города на мощных пластах свыше 3-х метров: поначалу был КМ-130, потом нам смонтировали польский щит «Pioma».
Вернёмся в черту города. В 40-50-е годы частный жилой сектор самостийно застраивался вокруг шахт и располагался на угольных полях. Застройка считалась неплановой, но всё же документы на земельные участки и строения на них были оформлены и выданы домовладельцам. На протяжении десятков лет отработка угольных полей под жилыми домами не велась, этот уголь был в резерве.
В 80-е годы шахты выработали свои ресурсы и было принято решение «распечатать» резервы. Проще говоря, под жилыми домами частного сектора на глубине в несколько сот метров стали извлекать уголь. По ходу движения 100-метровой лавы сразу же за комплексом идёт обрушение породы. И это обрушение идёт вверх, образуя на поверхности земли протяжённые, зигзагообразные трещины. Рассказывали страшилки, якобы дома проваливались вглубь земли. Но это не более чем буйные фантазии рассказчиков, в действительности подобных катаклизмов не случалось. Однако лопались и «разъезжались» фундаменты домов, стены покрывались трещинами, кирпичные печи становилось опасно топить – дома кособочились, приходя в непригодное для проживания состояние. Во многих колодцах ушла вода.
Говорили про метан – якобы он по трещинам поднимается вверх, чиркнешь спичкой – и привет! Не только спичкой чиркали, но и костры на трещинах разводили – ничего интересного не происходило. Даже скучно становилось, что выдумка на словах так и осталась неподтверждённой выдумкой.
Порой приходилось наблюдать такую картину: стоит целёхонький дом как на картинке, а буквально в 30 метрах от него соседний дом весь скособочен вкось и вкривь. Первому дому посчастливилось попасть на целик (нетронутая часть угольного массива), а соседний угодил прямиком на отработанную лаву.
Домовладельцам пострадавших домов представители шахты либо вручали ключи от квартиры, либо выплачивали денежные компенсации. В обеих случаях дом на земельном участке выводился из жилого фонда, БТИ требовало его разобрать по брёвнышку. Заново строить жилое сооружение не разрешалось, однако обрабатывать огороды и держать землю как дачи не воспрещалось. Также не было запретов на постройку времянок от дождя.
В настоящее время некогда жилой массив представляет из себя весьма унылое зрелище.