Мишка своим свинячьим умом понимал, что только там, в сарае, его спасенье. Но дверь была закрыта. И он пошёл на таран. Не сбавляя скорости, боров врезался в дверь. Сарай вздрогнул, но дверь устояла. В это время дед схватил лопату, которой бабушка очищала его от Мишкиных фекалий, и, матерясь, рванул к борову. Всё, конец пришёл Мишке! Зарубит его дед лопатой. Одно успокаивало - умрёт Мишка не обесчещеным! Но Мишка умирать не хотел. Увидев, что дед его атакует, он рванул вокруг сарая, дед за ним. И пошли они на пару круги нарезать. Мы, умирая со смеха, наблюдали, кто же сдаться первым. Не смеялся только Васька. Он стоял чуть в сторонке и, поругиваясь, отскабливал щепочкой Мишкино добро с кроссовок и спортивных штанов фирмы «Адидас», купленных на городской барахолке за очень не маленькие деньги. Воняло от него сильно! Точно так, как от деда! Гонка продолжалась. И к нашему удивлению победил дед! Мишку подвели малоподвижный образ жизни, свиноматки, обжорство! Он начал спотыкаться и наконец рухнул на землю, жалобно повизгивая и тяжело дыша. Дед поняв, что его взяла, торжественно поставил на голову Мишке ногу, ну, Наполеон, не меньше, заорал радостно:
-Петька, давай струмент. Клиент готов!
Петька в это время, матерясь, что-то пытался найти на земле. И нашёл! Он поднял с земли пузырёк, в котором раньше был спирт и который сейчас был пуст! Спирт вылился.
-Дед, операция отменяется, - объяснял Петька, - нечем яйца твоему Мишке смазать! Спирт разлился!
- Это как, - заорал дед в ответ, - какой мать твою спирт? А не жирно будет свинье яйца спиртом мазать? Самогонка пойдёт?
Петька, подумав мгновенье, согласно кивнул головой. Типа на без рыбье и рак рыба.
-Бабка, - опять громко закричал дед. Скрипнули створки рамы, бабушка выглянула в окно. Видно было, что она сильно волновалась. Ей одной по-настоящему было жалко Мишку, - что, старая, смотришь, мать твою! Давай быстро бутылку самогона. Будем твоему Мишке яйца дезин-ци–фицировать, - медленно с трудом выговорил он!
Бабушка, сообразив в чём дело, где-то там в глубине дома, чем-то загремела, причитая, что самогоночки-то совсем мало осталось. Через минуту она уже семенила к Петьке, бережно держа перед собой поллитровку напитка. Петька принял бутылку, понюхал содержимое и, сделав большой глоток из горлышка, решительно направился к Мишке. Мишка к этому времени отдышался и стал приходить в себя. Дед понимал, что ещё пару минут и нужно будет всё начинать сначала. Мы все, кроме Васьки, с удовольствием наблюдали за происходящим и к деду на помощь не спешили. Мишка после двух заходов в лужу был отвратительно грязный, мокрый, скользкий. Ну, как его удержишь?
-Мужики, - взмолился дед, - ну помогите, ради бога! Я вам две банки самогона налью! Я вас неделю бесплатно обедами кормить буду! - он не требовал. Он упрашивал. Его голос дрожал. Даже Мишка затих, перестал повизгивать, словно пытался понять, о чём это дед просит этих мордоворотов, так подло напавших на него. Может быть он их ругает, за то что они посмели его обидеть? Стало жалко и деда, и бабушку, и Мишку, с которым на самом деле пора было заканчивать.
-Бабуся, есть у тебя какое нибудь старое одеяло? - спросил я, - мы бы его накрыли и устроили тёмную. И измажемся меньше. - Бабушка, кивнув головой, быстро рванула в дом и через мгновенье вынесла почти новое одеяло:
-Нате, сыночки, нате! Помоги вам бог! – и она вновь скрылась в доме.
-Ну, пошли, мужики, - скомандовал я. За нами направился Васька.
-Васёк, ты куда? - хохотнул Юрка, - у нас всего одно одеяло. Нам тебя накрывать не чем. Стой там! Или иди домой отмывайся!
-Нет, - злорадно ответил Василий,- я постою, посмотрю, как он вас утюжить будет!
Мишка, увидев, что мы к нему приближаемся, попытался встать, но силы к нему ещё не вернулись. И мы, раскинув одеяло, накрыли его с головой, разом навалились, прижав к земле. Что здесь началось! Мишка, попав в темноту, визжал благим матом! Пытаясь нас сбросить с себя, он елозил по земле, лягаясь всеми четырьмя ногами, как хороший жеребец. Но силы были не равны. И он, окончательно устав, затих. Мы с Юркой держали его за задние ноги, растянув их в стороны. Гениталии были открыты для кастрации!
-Петька, давай! – скомандовал дед! И Петька мелкими шажками, в одной руке скальпель, в другой бутылка самогона, осторожно подошёл к нам. Взяв скальпель в зубы, быстро стал обмывать Мишкин живот, щедро поливая его самогоном. Мишка притих, стараясь разобраться в своих ощущениях. С одной стороны, вроде бы приятно, когда тебе моют яйца, с другой стороны встаёт вопрос – зачем? И почему так сильно пахнет самогоном? Петька, заканчивая дезинфекцию, тихонечко сказал, цедя слова через скальпель:
-Готовься, мужики! - достал из кармана халата флакончик йода, ловко сковырнул ногтем пробку и плеснул на девственно чистые Мишкины яйца коричневую жидкость, рукой растерев её по промежности, взял в правую руку скальпель…
Где-то в деревне подвывая, тревожно залаяла собака…
У соседа за забором беспокойно заржал конь, ударяя копытом во что–то твёрдое…
Стайка кур, гуляющая во дворе под предводительством огромного рыжего петуха, рванула за угол дома…
Ребятишки на заборе замерли…
Негромко за окном запричитала, оплакивая Мишкину судьбу, бабка…
Наш Василий напрягся. В нём, не смотря ни на что, говорило чувство товарищества.
Петька, как опытный хирург, полоснул скальпелем по гениталиям Мишки!!! Брызнула кровь! И Мишка, я только сейчас понял глубокий смысл выражения: визжит, как не дорезанный поросёнок, - завизжал! В этом визге было всё: и боль, и страх, и слёзы! Мы с Юркой из последних сил удерживали его толстую задницу. Грязные, мокрые ноги скользили и вырывались из наших рук. Ему каким-то образом почти удалось встать на передние. Из под одеяла уже показалась поросячья морда с широко разинутым ртом и красными от напряжения глазами.
-Не удержим! - мелькнула у меня в голове.
-Держи! – орал дед.
Васька решил, что пора вмешаться, рванул к нам и с разбега рухнул борову на голову. Это мало помогло! Упираясь передними ногами в землю, Мишка тащил нас волоком к сараю и снова его путь лежал через лужу. Теперь уже мы все хором кричали:
-Держи!
Васька с дедом могли повторить купание в вонючей жиже, до которой оставалось совсем чуть-чуть. Они болтались у Мишки на голове из стороны в сторону, пытаясь ногами зацепиться за землю. И конечно в страхе, что могут повторить купание, орали громче всех. Здесь вдруг раздался голос Николая Ивановича, который, оказывается, пришёл посмотреть, как мы устроились. Не найдя нас ни в доме, ни во дворе, он сориентировался на визг и крики у соседей. Шестым чувством понял, что мы там. Понял, что у соседа происходит что-то страшное, предполагая, что мы уже успели влипнуть в какую-то историю! И рванул посмотреть, что, кто? Он влетел во двор и замер! Не мудрено! Картина довольно живописная! Шесть мужиков, измазанных поросячьим дерьмом и кровью, держали одного хряка! Седьмой со скальпелем в руках пытался что-то ему вырезать! И вся эта куча визжала, орала, материлась и упорно двигалась в сторону сарая.
-Держись, мужики, я сейчас! – поняв в чём дело, Василий Иванович, несмотря на то, что был одет в белую рубашку и светлые брюки, навалился на нас сверху. Надо заметить, что в нем было ну никак не меньше ста килограмм. И этого хватило! Всё! Мишка сдался! Он затих. У него не было уже сил не только сопротивляться, но и визжать. Петька заспешил! Ловко орудуя скальпелем, он наконец-то отделил от Мишкиного организма два яйца! Несмотря на нашу молодость, мы многое успели повидать в этой жизни, но такого!!! Яйца были огромные, каждое не меньше, чем бутылка из под шампанского. И почему-то синего цвета! Может быть они посинели от страха, а может быть от Васькиного удара, когда он, обидевшись на Мишку, врезал ему между ног! Петька отбросил это уже ни кому не нужное добро в сторону, вытащил откуда-то иголку с белой ниткой и ловко стал накладывать швы, закрывая огромную рану. Зашил. Достал из кармана халата бутылку с остатками самогона, не удержался, сделал большой глоток и выплеснул остатки на свежий шов.
-Всё! – торжественно возвестил он! – отпускай!
И мы рванули от Мишки в разные стороны. Дед сдёрнул одеяло. Мишка, оглушенный случившимся, какое-то мгновенье лежал не подвижно. Затем медленно встал и, ни на кого не глядя, словно стыдясь за свою поруганную мужскую честь, пошатываясь, пошел к своему сараю. Дед торопливо, услужливо открыл перед ним дверь, и он скрылся в теплой темноте, жалобно повизгивая.
-Всё, оттрахался, - победно произнёс дед!
Мы смотрели друг на друга. Грязные, мокрые, в крови! Шайка бандитов! И, честное слово, было уже не до смеха, Только Николай Иванович, отряхиваясь, давился хохотом, закрывая рот платочком.
-Ну, что мужики, пошли в баню, - скомандовал я устало, - бабка, где наш честно заработанный самогон и закуска?
-Счас, сыночки, счас! – бабушка вынесла трёх литровую банку самогона, в маленьком чистом ведёрке закуску, - спасибо, миленькие, спасибо огромное!
Дед в это время отвернулся. Обещал две банки старый. Ну, да ладно!
-Берите, ешьте на здоровье! – ворковала бабушка, - после баньки–то выпьете с устатку, закусите. А если, кто не отмоется, ну, у кого запах останется, - она покосилась на Ваську, - вы мне скажите, я вам ещё раз баньку протоплю! Свою!
Смеяться уже не было сил. Только Василий, что буркнул бабушке в ответ. И мы дружно под жалобные стоны Мишки двинули домой.