Первые евангелические общины в Беларуси возникли именно на Гомельщине в конце XIX в. По данным на 1924 г., в Гомельском уезде были общины евангельских христиан в деревнях (Пытьковка и Щербовка) и в селах (Руденец и Сивенка) и баптистов (в деревнях Уть и Иваки и в Новобелице).
По данным официальных источников, «до Октябрьской революции религиозное сектантство в Мозырском округе среди коренного населения было развито слабо». Имелась община евангелистов в Копаткевичском регионе и община немцев-баптистов на Наровлянщине. С 1919 г. наблюдается рост «религиозных сектантских общин» среди белорусского населения Мозырщины. Их организаторами, как правило, были военнопленные, возвратившиеся из Германии. Пик количества протестантских общин приходится на 1921-1922 гг., когда наступило мирное время и «сектанты получили возможность свободно проповедовать свое вероучение».
В официальной статистике на 1926 г. в Мозырском округе отмечаются две общины немцев-баптистов (на хут. Хатки и Клессинская в Наровлянском районе), Старинская община баптистов в Копаткевичском районе, а также 4 общины евангельских христиан (Оголичская и Бриневская в Петриковском районе, Ясенковская в Наровлянском и Бовгорская в Каролинском (Ельском) районе).
Протестантскими общинами местного происхождения были секта богомолов, возникшая в 1919 г. в д. Богутичи Мозырьского уезда и «секта шерстинцев («истинных христиан»), основанная в селе Шерстин Гомельского уезда в 1923 г. По официальному мнению, «з усіх сэкт на Беларусі асаблівую варожасць да савецкай улады» проявляли именно эти секты. Их члены были убеждены в том, что кооперация и коллективизация — «выдумка антихриста», советы как орган власти они считали «нечистивыми», на собрания не ходили, сельскохозяйственный налог сдавали только под нажимом, хлеб кооперативным организациям не продавали. В 1926 г. отказались от участия во всесоюзной переписи населения, заявив, что «не жадаюць запісваць свае душы «чорту», што «анкеты ёсць пячатка антыхрыста, чырвонага дракона». Советскую власть в целом богомольцы ассоциировали с властью «красного дракона». Они перестали пускать своих детей в школу, т. к. в советской школе не преподавали Закон Божий [1, с. 29, 32, 54-56].
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе новых публикаций и исследований!
Росту популярности идей евангелизма среди населения способствовало отсутствие сложной церковной иерархии и монашества, то, что проповедники протестантской церкви не курили и не употребляли алкоголя, всех единоверцев считали своими «братьями и сестрами». Мозырский окружком КП(б)Б отмечал в 1926 г.: «Быт и нравы сектантов резко отличаются от быта и нравов окружающего их несектантского населения: сектанты не курят и не пьют. На почве пьянства, следовательно, у сектантов не бывает таких недоразумений, какие часто случаются у несектантов: драки, скандалы между собой и в семье. Семья сектанта представляет вообще более образцовую и более устойчивую ячейку, чем семья несектанта. Женщины у сектантов живут в более лучших условиях, нежели женщины у несектантов. Сектанты ценят образование, сознают его пользу и очень уважают учиться» [2, л. 14-23]. Еще одним фактором популяризации идей евангелизма стала взаимопомощь в среде единоверцев, столь необходимая в тех конкретных хозяйственно-экономических условиях. В связи с этим Мозырский окружком КП(б)Б констатировал в 1925 г., что «причины распространения учения евангелистов — чисто экономические. Их трудовая взаимопомощь, коллективная поддержка наиболее нуждающихся явились для многих довольно заманчивыми» [3, л. 37-44]. Власти отмечали факты организации баптистами своих «бирж труда», например, в г. Гомеле, «якія бяруць на работу да «сваіх людзей (сэктантаў) хатніх работніц, нянек і г.д.» [4, с. 117].
Отношения евангельских общин с советской властью первоначально строились на иллюзии последней о возможности, как отмечалось на VIII съезде КП(б)Б в мае 1924 г., «накіраваць у рэчышча савецкай работы значныя гаспадарча-культурныя элементы, што маюцца сярод сектантаў» [5, с. 117]. Однако в конфессиональной политике советского государства все больше усиливался ограничительно-репрессивный вектор и надежды власти на «общинный инстинкт», демократическое устройство протестантской церкви, как возможные факторы советизации верующих не оправдались. Так, не получила дальнейшего развития практика создания в Советской России сельскохозяйственных кооперативов и артелей в среде баптистов и евангельских христиан. По этому поводу партийное руководство Мозырского округа в 1925 г. отмечало: «Никаких коллективных объединений на экономической почве они не имеют и не проявляют в этом направлении никакой инициативы. Тезисы Калинина, в которых он указывал, что сектанты представляют собой самый благоприятный материал для организации коллективов, являются совершенно несоответствующими действительности в Мозырщине» [3, л. 37-44].
Не увенчались успехом попытки местных «сектантов» получить разрешение власти на проведение в 1924 г. районного съезда общин-баптистов [6, л.9, 11а, 12а, 14, 15-15об, 17-17об]. Еще в 1921 г. ЦК РКП(б) постановил: «Общих съездов всех сектантских общин и групп не допускать, считаясь с наличием в среде сектантов определенно буржуазных и антисоветских организаций» [7, л.6].
К середине 20-х гг. в целом оформился курс государственной политики в отношении протестантской церкви. ЦК ВКП(б), заслушав 27 октября 1926 г. вопрос «О состоянии сектантства в СССР — его политической и экономической роли», поставил задачу окончательной ликвидации сектантства [4, с. 194-195].
Видное место в жизни протестантских общин Гомельщины занимала немецкая диаспора. Основное количество этнических немцев переселилось в Мозырское Полесье с Украины. По данным переписи 1926 г., из 7075 немцев, проживавших в БССР, около 4 тысяч приходилось на территорию Гомельщины. При этом в Мозырском регионе насчитывалось 3356 немцев (3294 человека — в сельской местности и 62 — в городской) — 46,6% всего немецкого населения БССР. Абсолютное большинство сельских немцев републики проживало на Мозырщине [8, с. 11-12]. Большинство немцев были лютеранами, меньшая часть принадлежала к общинам евангельских христиан и баптистов.
Наиболее многочисленные религиозные общины немцев были в Наровлянском районе. Так, в 1925 г. в Березовском национальном немецком сельсовете официально числилось 200 евангелистов-баптистов. 89 евангелистов и отделившаяся от лютеран секта «Божьи дети» (25 человек), которая называлась группой Шнайдера, по фамилии ее руководителя. В 1927 г. в Березовском сельсовете были зарегистрированы 3 лютеранские и 1 община баптистов, насчитывавшая 64 члена из 12 хозяйств. В 1929 г. Клесинская (Березовская) община евангельских христиан-баптистов насчитывала около 200 человек.
В Ельском районе, наряду с лютеранами, имелась община евангельских христиан, т.н. «Святых братьев». В 1929 г. в ней было зарегистрировано 25 человек. Объединенная община колоний Наймановки и Анзельмовки насчитывала 33 человека. Меньшие по количеству верующих немцев общины были в Лельчицком, Житковичском, Речицком районах.