В преддверии саммита G20 в Осаке Президент РФ В.В. Путин дал большое интервью британскому изданию Financial Times.
Было затронуты многие важные вопросы.
Один из вопросов, которому было уделено повышенное внимание - военное вмешательство России в Сирии.
Знаю, что этот вопрос уже набил оскомину, да и актуальность не та, но слова из песни не выкинешь. К тому же только спустя время можно понять, был ли какой то смысл в данной операции.
Итак, ведущий задал вопрос, зачем Россия вмешалась в ситуацию.
По мнению Путина мы получили больше плюсов, чем минусов.
Какие же плюсы получила Россия:
- не допустили несколько тысяч террористов на территорию России и тех стран, у которых с Россией общие границы.
Выглядит сомнительно, что все эти боевики пришли с территории России, и по какой то причине именно туда и должны были вернуться.
- за счет стабилизации в Сирии стабилизировали и внутреннюю ситуацию в России.
Не вижу никакой прямой связи, более того - на ум приходят теракты в Питерском метро, взрыв в Магнитогорске, который некоторыми расценивается как непризнанный теракт. Если опросить граждан России, стало ли им спокойнее от того, что наши военные присутствуют в Сирии, то ответ будет скорее из области «а стоило ли?» или «не буди лихо…».
- укрепили свои позиции в регионе, установили более прочные отношения с основными гроками на Ближнем Востоке.
Вот тут соглашусь, и этим бы ограничился. Это на самом деле достижение, другой вопрос, кто является конечным бенефициаром. Граждане России? Опять позвольте усомниться, скорее речь идёт о наших компаниях, имеющих интересы в нефтегазовом секторе.
- самое главное (со слов Путина «не буду скрывать») – получение нашими воинскими частями практики боевых действий, которая в условиях учений невозможна.
Действительно - обкатали основные и новые системы вооружения, собрали сведения об общей боеготовности армии, многие военные получили реальный боевой опыт. Хорошо ли это? А вот тут зависит от того, под каким углом на это смотреть. Операция в Сирии помимо данных о системах вооружения привела к огромному количеству жертв среди кадровых и некадровых военных. Если мы готовимся к войне, то тогда это может быть и оправдано. Но тогда к войне с кем? Кто в здравом уме будет нападать на ядерную державу, используя обычные вооружения? Я думаю, этот вопрос ни одна страна даже гипотетически не рассматривает. Есть разработанные планы США на случай ядерной войны, включающие использование сухопутных войск на второй стадии – то есть после ракетного удара, но для начала нужно посмотреть, останется ли вообще поле для маневра других войск после обмена ядерными ударами, учитывая, что военные базы США вблизи границ России совершенно точно являются объектами для ответных ударов наших ракет.
Получается, что российские граждане выполнявшие боевые задачи в Сирии, погибли далеко за пределами своей родины, получая боевую практику на случай возможной войны.
Можно ли оправдать их гибель интересами страны? Для кого-то, возможно, да, но для большинства россиян, думаю, ответ очевиден.
Интересы страны вполне могут лежать в сфере геополитики, но ставить их во главу угла можно лишь тогда, когда решены внутренние проблемы, когда каждый человек со штампом РФ в графе "гражданство" будет чувствовать уверенность в завтрашнем дне.
До 2014 года поддержка внешних инициатив российской власти была широкой, подтверждением этого явился Крымский консенсус и гордость за операцию в Сирии в 2015.
Но с нарастанием внутренних проблем люди уже не готовы платить такую цену за внешнюю политику, что подтверждается многочисленными соцопросами.
К сожалению, в ответе Президента РФ эти новые тренды так и не прозвучали.
Далее в интервью В. Путин говорил об отрыве международных элит от своего народа, прозрачно намекая, что в России всё обстоит иначе.