Приветствую тебя мой друг! Я Кубышка Льдин.
Вот уже несколько лет я путешествую по разным мирам. Все мое путешествие – это созерцание вглубь себя. Созерцания того, что находится за нашими привычными представлениями о мире.
Поэтому эти письма будут описывать мой путь самопознания. Они полны сюрреализма, подчас совершенно бессмысленных и нелогичных явлений. Но глубокий ум, способный на синкретизм и интуицию, найдет в этом настоящую сокровищницу смыслов!
Раньше я был человеком. Художником! Писал картины толстым и знатным. А по выходным – для себя. Будничные художества приносили неплохую прибыль. Воскресные и субботние – помогали исследовать внутренний мир.
Когда я писал для себя, то получался сюрреализм. Но в брызгах и ошметках мне виделись врата. И чем больше я писал, тем больше чувствовал, что они скоро откроются. Так и случилось. Я тогда целый месяц не выходил из дома, третью неделю не прибирался в комнате, двенадцать дней не пользовался электричеством, семь дней жил только на воде и целых тринадцать часов сидел в позе лотоса и смотрел на облупившуюся стену.
В один момент вспыхнул свет. Послышались голоса и музыка. Я подошел к картине. Дрожали на холсте брызги и ошметки. Вдруг посреди клякс затрубил слон, рядом в танце вспорхнули смуглые красавицы, наряженные поэты стали царапать пергамент золотыми перьями. Оркестровая музыка. Все чинно и важно. Громко, но не торжественно. С какой-то даже обыденностью и ненавязчивостью, хоть это и походило на карнавал.
Один из поэтов отвлекся от пергамента, сощурив глаза, посмотрел на меня. Я отшатнулся, протер веки и снова уставился на картину.
– К нам гости, – сказал кому-то поэт.
– Ммм? Неужели? – произнес бархатный голос. – Мы сможем попасть к нему?
– Сможем, только... – поэт всмотрелся. – Там довольно грязно и неопрятно. Я бы даже скабеля постыдился туда приводить.
– Кобеля, Артур. Или собаку! – поправил бас.
Где-то на заднем фоне затрубил слон.
– Все еще не привыкну к словам потерянных. Собак… собакен… – поэт посмотрел куда-то назад. – Как там правильно?...
– Довольно, – небрежно бросил голос.
Поэт умолк.
– На сегодня свободен, – пропел бархат. – Обращаться только в крайнем случае.
– А если моя красавица повредит ножку, это будет крайним случаем?
– Справишься сам, – заявил голос и вдруг зашипел. – Не понимаю твоего притворства. Ты не беспомощен!
– Уверяю вас, на это есть свои причины.
– Приведи его сюда и отчаливай!
Поэт исчез. Вместе с ним испарились слоны и смуглые красавицы. На заднем фоне все еще играл незатейливый джаз.
Вдруг мой желудок скрючился. Меня оторвало от земли, и я рухнул в глубокое кресло, после чего тут же облевал земляной пол. Трещал камин, источая тепло и освещая комнату. Неподалеку стоял стол с холстами, кистями и красками.
– Я уж и забыл, что новичков обычно тошнит.
На меня смотрел высокий ящер. С хвостом и чешуей. Стоял на задних лапах. Темно зеленый, с малиновыми гребешками и изумрудными пятнами. На нем висели цепочки и украшения из какого-то неизвестного мне металла.
– Удивлен?
– Чем? – спросил я.
– Что встретил меня.
– Знаете…
– Давай на ты!
– Нет. Не удивлен, – ответил я честно.
Несмотря на то, что все это похоже на странный сон, удивлен я не был.
– Честность! Отлично! Очень хорошо! Поэтому без вступлений – у тебя переходная стадия!
– Стадия чего?
– Ты держался за свои представления. Рьяно берег их и защищал! – патетически верещал ящер. – У тебя были мечты и планы! Знания и ценности! Но ты устал от них. Долгое время жил один. Творил! И сейчас на переходной стадии. После нее ты избавишься от всего лишнего. Тебя снесет, унесет, и ты снова станешь собой! Но к себе вернешься не сразу! Запомни это. Но когда-нибудь вернешься. Поэтому тебя ожидает небольшое путешествие.
– Путешествие? Куда?
Происходящее становилось все более непонятным.
– По тайнам мироздания! Исследовать ты будешь глубины себя. Но что бы ты ни нашел, не увидел – все это будет происходить в действительности. Знай, – ящер уставился на меня, подняв вверх указательный палец, – какая бы чертовщина вокруг ни происходила… – он отошел меня, обвел руками комнату, – это твоя реальность. Самая что ни на есть настоящая!
– Это реальность? – я осмотрел комнату.
– Конечно! Даже реальней, чем вся твоя сонная жизнь!
Я засмеялся.
– Советую не писать о своем путешествии в мемуарах, – предупредил ящер.
– Я буду еще и писать?
– Ты захочешь. И сильно. Но… не советую, – он повернулся и начал ходить по комнате. – Никакого цепляющего сюжета и колоритных персонажей не встретишь. Будет реальность, а не вымысел. Причем, такая бредовая, что почти любой, кто прочитает твой бред, назовет тебя наркоманом. Поэтому, советую пережить все и ничего не фиксировать.
– Стойте! – я встал с кресла, прошелся по комнате. – Это не может быть реальным! Я разговариваю с… ящером? Вы же ящер?
– Мы договаривались на ты.
– Картины оживают? – не унимался я. – Поэты, слоны и красавицы? Реальность?! – завопил я, взмахивая руками. – Это бред! Сон! Я сейчас проснусь и все…
– Что ты называешь сном? Все, что не подходит под твои обыденные представления? А бы сказал, что сон – это вся твоя прошлая жизнь, твои привычные представления о мире. Только знаешь, у меня нет времени объяснять тебе. Учти, если ты будешь воспринимать путешествие как сон, понадобится больше времени, горазда больше, прежде чем ты снова очутишься у себя дома. К тому же, будет много боли. И страха. Поэтому советую поверить и активно переживать. Нет времени! – нервно заерзал ящер. – Ты должен идти. Утомляешь, утомляешь. Я думал, все пройдет быстрее.
– Куда идти? Что за путешествие? Кто вы такой? Как я здесь оказался?
Я сыпал вопросами, в надежде получить хоть какой-то ответ. Но он уже не слушал – хлопнул два раза в ладоши, и все исчезло.
Вот так началось мое путешествие в глубины себя. Ящер советовал ничего не фиксировать, но я ослушался. А вдруг это уникальный случай? Грех об этом не писать!
Я встречал на своем пути других путешественников. Даже встретил одну девушку, которая надолго пустила рябь в моем сердце. Больно вспоминать... но в то же время то были счастливые дни.
Это только первое письмо. Будут и другие. Так что ждите продолжения. На этом я – Кубышка Льдин, бывший когда-то человеком, но переставший им быть – заканчиваю первое письмо. Надеюсь оно тронуло и заинтересовало вас. До скорых встреч!