Подписывайтесь на мой канал, дорогие друзья! Каждый из вас ставший моим постоянным читателем, вдохновляет меня, подтверждая, что пишу я не зря!
Братец-мороз чутка пробежался по таежным долам и весям, завертелся, закрутился среди сосен да кедров, нашептал свои заклинания и слова тайные, и застыл лес словно заколдованный не в силах пошевелиться, не в силах вздохнуть, и дух перевести. Как будто морозец-лиходей с луной сговорился, чтобы страху да жути нагнать на обитателей таежного края, чтобы боялись да дрожали от тех бесчинств да безобразий что будут в эту ночь твориться вокруг. Луна-то полная светит, тучи сердобольные хотят землю от ее злых чар и умыслов оградить, да не выходит у них: луна все равно свое берет, и созывает всю нечисть, что в тайге в потаенных углах обитает, на пляску выходить. Настал час оборотня, – взвыли волки глядя на светящийся в небе глаз, стали о горестях своих и бедах рассказывать, о тяжкой доле своей повествовать, да и стали волки прислушиваться, уши свои чуткие насторожив: кто-то страшный и сильный крадется по лесу. Идет он, – не человек, и не зверь, а что-то иное... Крадется, чтобы кровь пролить чужую, кровушкой этой всласть упиться, и насытить свое яростное естество лишь на время...
…Идет оборотень Макарка, убивец и душегуб, идет по тайге на схватку с человеком, и его сотоварищами, да идет не один, – над ним ворона летит – ведьма черная. Пособлять оборотню ведьма летит, месть свою людям вершить, падальщица проклятая…Идет зло с добром воевать, силой меряться. Но невдомек разве черным душам, что добро-то с божьей милостью да благословением живет и вершит свое дело чудесное? Во имя Бога, во имя жизни, встанет добро – и человек, и звери таежные.
…Совсем неподалеку раздалось жуткое рычание оборотня, в котором переплелись, и злоба, и ярость, и страдания человека в зверином обличье.
–Ну вот, и пора друзья мои родные – произнес Федот Прокофьевич, по обыкновению затягивая пояс патронташа. Снарядился он по случаю отменно: нож охотничий широкий, топор, кистень, ну, и конечно ружье серебряной пулей заряженное.
–Пришел перевертыш, на бой вызывает. Надобно лихоимцу поганому, показать кто в тайге хозяева! Выйдем как один, да, и ударим единой силой!
Обитатели заимки завыли, зарычали, настраивая себя на битву, и ринулись за ним на поляну, где бесновался оборотень.
Валдай с Найдой стали крадучись медленно обходить оборотня по широкому кругу, а Федот Прокофьевич, Соня, и волчата пошли ему навстречу. Зверь сделал шаг назад, и глухо рыча, махнул длинной когтистой рукой: ворона сидевшая на высокой сосне прокаркала заклинание.
Земля закачалась под ногами, затряслась, задрожала, пошла трещинами и вырвавшаяся стена белого огня отшвырнула егеря, и волков назад. Ворона продолжала шептать заклинания: огонь зазмеился, вытянулся в хлысты и ударил еще сильнее. Валдай завыл от боли, и отполз назад, – на опаленной шкуре остался черный след с догорающими клочками шерсти. Оборотень, взревел торжествующе, упал на четвереньки, и одним прыжком достиг лежащего на снегу, Федота Прокофьевича. Он бросился на егеря раскрыв пасть, но старик резко выставив ногу, ударил его в живот и перекинул через себя. Соня с волчатами едва опомнившись от удара бросились на зверя. Он отшвырнул волчицу, и вскочил на ноги, но не удержался от сильного толчка в спину. Зверь упал мордой вниз, а Валдай схватив зубами за шею изо всех сил сжал челюсти. Оборотень завыл от боли, ощущая как острые клыки выдирают из него мясо, и изогнувшись смог дотянуться до бока Валдая когтями. Брызнула кровь, но волк сильнее сдавил челюсти. Федот Прокофьевич подбежал к распластавшемуся ревевшему зверю, и приставил ствол к его затылку. Ворона вновь ударила волной огня, потом еще, и еще. Егеря отбросило назад, а ведьма шепча беспрерывно заклинания, взмахнула крыльями: снежный вихрь помчался по поляне, сметая все на своем пути, заставляя всех низко пригнуться чтобы не сгинуть в этой адской круговерти.
–Валд-а-ай, не отпускай его-о-о!!!– сквозь снежное крошево закричал Остапов едва удерживаясь на ногах. Он попытался поднять ствол, но новый удар снежного вихря опрокинул его навзничь. Оборотень рычал и бесновался, пытаясь сбросить с себя волка, а Валдай перехватил его шею повыше, снова взял в смертельный захват. Ведьма взмахивая крыльями напустила еще пуще снежную бурю, со злобой глядя как человек и волки пытаются устоять. Ведьма каркала, и радовалась тому что может швырять своих врагов во все стороны. Сейчас они потеряют последние силы, и тогда Макар разорвет их на куски. Ворона вновь зашептала заклятье, но вдруг почувствовала за спиной... горячее дыхание. Балансируя на ветке она обернулась назад, и увидела перед собой оскаленную пасть росомахи. В следующее мгновение острые клыки перекусили воронью шею словно тростинку, и Найда сбросила вниз мертвую ведьму. Вмиг утих вихрь, и Валдай рванув зубами шею оборотня, вырвал огромный кусок мяса.
Оборотень взвыл, изо всех сил попытался встать, и волк отпустил его, и отскочил в сторону. Зверь встал на колени потянулся рукой к ране хлещущей кровью, встретившись взглядом с егерем. Что-то человеческое мелькнуло в глазах стонущего существа. Он как будто что-то хотел сказать, в чем-то признаться, но теряя силы склонил голову. Вот и смертушка! Пришел ее час! Грянул выстрел, полетела пуля серебряная молитвами да благостью освященная, и зверь замертво рухнул на горячий снег…
…Они собрались вокруг огромного тела: побитые, обожженные, раненные, но живые…с удивлением глядя как зверь вновь превращается в человека.
–Макар… –произнес Федот Прокофьевич, тяжело опираясь на ружье. Да-а… Вот ты наконец и нашел свою погибель…Не место тебе на земле, не место…
…Пылающий костер сжег дотла тела Макара и ведьмы, так и не сумевших подчинить себе тайгу. Потому что тайга-матушка она под Богом, и пока так, – во все века добро будет одолевать зло, и правда кривду одолеет…
…Они уходили к себе на заимку, – человек и таежные звери. Уходили счастливые оттого, что снова вместе как всегда.
Егерь нес на руках раненного Валдая, и волк лизнув его в обветренную щеку мысленно произнес:
«Эх-ххех, милый ты мой товарищ... Вот она смертушка-то совсем рядом ходила, зубами клацала, да ухмылялась. Да не достать ей нас, – ручищи ее коротки, пока мы вместе. Поживем еще, – родной наш человечище!»
(ОКОНЧАНИЕ)
Георгий Ледогоров