Александр Румянцев: «Рак как смертельное заболевание прекратил свое существование. Теперь это хроническое заболевание, которое требует системного лечения»
Спросила нескольких своих знакомых: «Вы знаете, кто такой Румянцев?» Ответы услышала самые разнообразные. «Врач, которого недавно наградили в Кремле, он крутой», — характеристика молодых. «Это доктор, который вылечивает рак у детей. Путин знал, кого выбрать доверенным лицом», — мнение так называемых простых людей. «Александр Григорьевич — это, безусловно, явление не только в отечественной, но и в мировой медицине. Он смог создать в стране целую службу — службу онкогематологии. Он — настоящий интеллигент, подвижник», — оценка авторитетных коллег.
Все это о президенте Национального медицинского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева, докторе медицинских наук, профессоре, академике РАН Александре Румянцеве. Доктор Румянцев — действительно человек особенный. Без всякого преувеличения, герой нашего времени. Как им стать? В своих немногочисленных интервью Александр Григорьевич отвечает на него.
«Я готовил борщ — они были в восторге», или Президенты в жизни педиатра
Подвижник, согласно словарю, тот, кто самоотверженно трудится, борется за достижение высоких целей на каком-либо тяжелом поприще. У доктора Румянцева поприще тяжелее некуда — детская онкология.
С президентом Путиным он пересекся не во время избирательной кампании — вообще история с президентами у Александра Румянцева особая.
«В 1989 году я, будучи главным гематологом СССР, с группой коллег выехал в Германию в город Веймар на конгресс, посвященный лейкемии. Собралась мировая элита обсудить вопрос, что делать с 30% детей, которые не выздоравливают от лейкемии, а 70% выздоравливают. А у нас десятилетняя выживаемость была 6,9%. Я выбрал самых, как мне казалось, лучших специалистов, которые делали выдающиеся доклады, и к каждому подошел и пригласил в СССР. Я понимал, что, если приеду домой и начну рассказывать о том, что там у них результаты лучше в 10 раз, никто не поверит. Мне важно было пригласить людей оттуда, чтобы они приехали и нашим специалистам рассказали, как это делается. В феврале 1990 года они все приехали — 15 человек. Мы сняли пансионат «Тулачермет». Я собрал из СССР 300 врачей нашей специальности. Поесть было нечего. Но было сало, хлеб, соленые огурцы, капуста, водка. Я готовил борщ. Они были в восторге. От всего тепла, которое излучали наши специалисты. Мы коснулись очень многих заболеваний онкологического профиля, и не только лейкемии.
Когда мы прощались, все меня спросили: «Саша, что ты хочешь?» Я говорю: «Знаете, я очень хочу, чтобы вы подготовили людей, кадры». Каждый из них пригласил одного, а некоторые — двух наших докторов, и народ поехал учиться.
В 1990 году я написал письмо Горбачеву. О том, что в стране, в которой произошла уже перестройка, и мы движемся, то было бы правильно, если бы первая леди обратила на проблему внимание. И, вы знаете, письмо дошло. И мы встретились в Фонде культуры. На этой встрече два южнокорейских бизнесмена сделали ей подарок в виде чека на 100 000 долларов. Она переадресовала его мне. И тогда возникла идея организовать такой благотворительный международный фонд, который мы назвали «Гематологи мира — детям». А лицом фонда дала согласие быть Раиса Максимовна. Когда Михаил Сергеевич получил Нобелевскую премию, то часть ее он передал нам».
В 1991-м Румянцев возглавил Научно-исследовательский институт детской гематологии.
«Когда мы уже встречались с Владимиром Владимировичем Путиным, были идеи, связанные с развитием гематологии, онкологии и прежде всего иммунологии, потому что наша концепция как раз состояла в том, что гематология и онкология могут развиваться только на базе иммунологии, — рассказывает Румянцев. — А группа врачей — Галина Новичкова, Алексей Масчан и Михаил Масчан — встретились с президентом в республиканской больнице в тот момент, когда он приехал проведать Диму Рогачева, который приехал сюда лечиться только потому, что ему обещали, что он встретится с Путиным. Мальчик этот был очень сложный, тяжелый: перенес три трансплантации костного мозга, две у нас и последняя в Израиле неудачная — и погиб там. Его излечить было практически невозможно. Но он написал письмо Владимиру Владимировичу. И президент приехал в воскресенье попить с ним здесь чаю с блинами. Поговорил с докторами. А потом нас пригласил на обед, где мы обсудили все вопросы. И с этого начался процесс. Я могу сказать, что это была удивительная вещь. С точки зрения президента, ситуация необычная. Мы никто. Мы не официальные лица. О нас никто не просил: ни Минздрав, как говорится, ни обком, ни партком. Мы просто врачи, которые лечат и у которых была мечта. И он поверил в то, что мы способны создать инновационный центр, аналогов которому нет в мире.
2,5 года мы строили его с командой немецких специалистов. Потому что договор о том, что будут строить немцы, был подписан в день, когда подписывался договор о Северном потоке в Берлине. Канцлер Шредер вместе с президентом Путиным объявили, что на первом месте дети. Это удивительно. И вначале был договор о сотрудничестве в области строительства этого центра. А потом — нефть».
«Без стресса нет прогресса»
Следующим прорывным этапом было создание реабилитационного центра. Распоряжением Правительства РФ от 8 мая 2013 года, основанным на личном указе президента Путина, впервые в российской медицинской практике в ФНКЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева Минздрава России появилось новое структурное подразделение — лечебно-реабилитационный научный центр, развернутый на базе широко известного санатория «Русское поле» в Чеховском районе Московской области.
«Мы организовали здесь школу, — говорит доктор Румянцев. — Это уникальная вещь. У нас ребята учатся с 1-го по 11-й класс. Идеология этой школы такова, что Пушкинский лицей отдыхает. Эта школа — одна из лучших в мире такого рода. И к нам обращаются с просьбой приехать поучиться. У нас несколько детей стали победителями всероссийских конкурсов по математике и по литературе. И министр образования приезжал вручать дипломы ребятам. Можете себе представить, какой эффект это был для родителей, для ребенка и для окружающих, которые понимали, что нужно всегда бороться до конца.
За скобками этого факта осталась одна деталь — центр был создан с третьей попытки и «на основе личного указа президента Путина». Так что везунчиком доктора Румянцева не назовешь: препятствий ему чинилось и чинится немало. Но у него свой взгляд на них — «без стресса нет прогресса», а обладая, по определению его жены Татьяны Анатольевны, свойствами «бульдозера», не умеющего отступать, то результатов он добивается всегда.
«С фронта папа вернулся со скрипкой и аккордеоном»
— Откуда такая воля? Мои родители были первыми в своих семьях детьми, получившими высшее образование. Папа всю войну на передовой. В 1944 году на фронте встретил маму, которая тогда досрочно окончила Второй Московский мединститут. Папа уже после войны с отличием окончил Харьковский юридический институт, а мама работала врачом-педиатром.
Кстати, с фронта папа вернулся со скрипкой и аккордеоном. Он прекрасно играл, хотя музыкального образования не имел. И первыми покупками в дом было старое пианино с бронзовыми канделябрами и книги, впоследствии превратившиеся в крупную библиотеку, в том числе по педиатрии и акушерству. Представляете, какое заманчивое чтиво для мальчишки. Мне кажется, именно любопытство к этим книгам заставило меня научиться читать аж в три года. Родители заметили мое увлечение, и книги попали под замок. Но я раздобыл еще один ключ и читал…
Мама, которая с утра до ночи работала в поликлинике, в акушерско-педиатрических объединениях, на скорой помощи, возвращалась поздно. Ее бесконечные рассказы о работе папа терпеть не мог. А я готов был слушать бесконечно.
«С золотой медалью и баяном я приехал в Москву»
— Наша семья не нуждалась, но мне хотелось самостоятельности. И поступать во Второй мед в Москву я отправился уже на собственные деньги. Медалист со стажем работы — санитар в морге. В 1965 году был принят на педиатрический факультет. Институт закончил с красным дипломом, даже получал именную стипендию 60 рублей. Обычная была — 28. Учился и работал — санитаром, медбратом, а на старших курсах врачом в строительных отрядах. Занимался общественной работой: был председателем совета отличников вуза, председателем профессионального союза студентов. А студентов было шесть тысяч человек. Под нашим началом были студенческий спорт, клуб «Медик», общежитие и художественная самодеятельность.
Как случилось, что выбрал детскую онкологию, гематологию? Существует любовь с первого взгляда. Так и у меня. В сентябре 1969 года, будучи студентом 4-го курса, я встретил выдающегося врача Лидию Алексеевну Махонову. Она была организатором и первой заведующей первого в СССР отделения гематологии для детей в Морозовской больнице. Это было потрясение. Она работала с детьми, обреченными на гибель, с удивительным врачебным умением общаться с ними в оптимистическом стиле. И не только с детьми, но и с их родителями, что чрезвычайно важно. Она была ученицей великого отечественного гематолога Иосифа Абрамовича Кассирского и педиатра-гематолога Натальи Сергеевны Кисляк. Я горжусь тем, что могу считать себя ее воспитанником.
«Профессионализм не дает права педиатру демонстрировать уныние»
— Нужно ли педиатру любить детей? В русском языке слово «любовь» имеет множество оттенков. Я бы, как педиатр, заменил его словом «профессионализм». Во-первых, педиатр способен оценить возможности и траекторию развития ребенка, потому что педиатрия — это клиническое воплощение биологии развития. Во-вторых, врач-педиатр априори семейный врач. Он выполняет роль и врача, и педагога, и социального работника, и советника семьи. Более того, он должен использовать технологию Карнеги, чтобы завоевать семью.
Значит, врач-педиатр — это не только лечащий врач, но и врач обучающий. Да, для этого необходим высокий уровень культуры. Впрочем, не только для педиатра: настоящий врач должен уметь разговаривать и с профессором МГУ, и с бомжем, и даже с преступником. Почитайте нашу Конституцию. Там написано, что врач имеет право принимать решения о жизни и смерти пациента. Кстати, это и в клятве Гиппократа. Врач — это ответственность. И еще раз ответственность.
Не угнетает ли меня, что я всю жизнь в окружении тяжелейших больных детей, их родителей, их проблем? Конечно, и мне ведомы минуты отчаяния, но профессионализм не дает права это демонстрировать. Многие уходят от этого, делая безучастное, бесстрастное лицо. Я практически всегда улыбаюсь, потому что вокруг меня не только больные дети, члены их семей, но и ученики, студенты, врачи, аспиранты, ученые. Для них очень важны оптимистичная, дружеская поддержка.
Я очень горжусь, что у меня больше 200 докторов и кандидатов наук, что мои ученики возглавляют отделения и центры гематологической и онкологической помощи детям в России, Белоруссии, Казахстане, Германии, Австрии, США, Израиле.
«Бог наградил меня полным отсутствием чувства зависти»
В Центре много молодых одаренных врачей. Академика Румянцева как-то спросили, не боится ли он, что они могут его обойти?
— Сейчас наука в нашей области меняет информацию, лечебную тактику каждые 2,5-3 года. Каждый год 12-14 новых лекарств входят в практику гематологов-онкологов. Сотрудники учреждения, в котором уже работают четыре поколения специалистов, должны понимать, что сейчас дело за людьми, которым 28-33 года. И этого не надо бояться. Я подготовил команду к тому, что в плановом порядке перейду на позицию научного руководителя центра. Чтобы вместе рядом со своими учениками обеспечивать развитие детской гематологии и онкологии. Я мечтаю о творческой работе. И думаю, что это правильное решение, потому что если мне удастся по состоянию здоровья и жизни поработать еще рядом с ребятами, я думаю, что для них это будет большое удовольствие, так же, как для меня. У меня есть прекрасное качество, которое мне подарил Бог, — я полностью лишен чувства зависти. Я занят 12 часов в день. И надеюсь сохранить активность.
Награда за масштабную и благородную работу
Президент России Владимир Путин вручил Александру Румянцеву орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени
23 мая в Екатерининском зале Кремля президент вручил ордена, медали и нагрудные знаки к почетным званиям выдающимся гражданам России, а также ряду иностранных граждан.
Награды получили более 30 профессионалов самых разных сфер. В этом почетном списке и президент Национального медицинского исследовательского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева Александр Румянцев.
Масштабной и благородной президент назвал работу, которая ведется в Национальном центре детской гематологии, онкологии и иммунологии.
«Когда его руководитель Александр Григорьевич Румянцев говорит: «Нет проблем!» (я это неоднократно слышал от него), это означает «Будем действовать, работать», — сказал он. — Такое стремление добиваться успеха в лечении тяжелых детских болезней, побеждать недуг стало девизом для всего коллектива».