Я люблю японскую кухню.
Поэтому, когда я захожу домой моя жена бьет в гонг. Я складываю ладони у груди, приветствую ее кроткий поклоном и вытираю руки теплым и влажным полотенцем. В нашей семье полотенца всегда мокрые.
Стол уже накрыт. Горячие пельменяки, мисо-щи, сашими из сельди. Мой девятимесячный сын тоже полюбил японскую кухню. И прежде, чем взять что-то в рот он макает это в соевый соус.
Я спрашиваю у своей собаки, что она будет сегодня на ужин? «Сукияки» или «Унаги-но-кабаяки»? Но она боится неверно повторить названия и тем самым нагрубить мне. Поэтому заказывает «Калифорнию». Я подливаю в ее миску немного сакэ, чтобы она крепче спала.
Я иду ванну, чтобы помыть палочки и себя. Распаренный ступаю на кафель, жена подает мне кимано. Я завязываю черный пояс, читаю жене на ночь японское хокку о любви, глажу свой нэцке. Жена ударяет в гонг.
Я люблю японскую кухню.
Поэтому, когда я захожу домой моя жена бьет в гонг. Я складываю ладони у груди, приветствую ее кроткий поклоном и вытираю руки теплым и влажным полотенцем. В нашей семье полотенца всегда мокрые.
Стол уже накрыт. Горячие пельменяки, мисо-щи, сашими из сельди. Мой девятимесячный сын тоже полюбил японскую кухню. И прежде, чем взять что-то в рот он макает это в соевый соус.
Я спрашиваю у своей собаки, что она будет сегодня на ужин? «Сукияки» или «Унаги-но-кабаяки»? Но она боится неверно повторить названия и тем самым нагрубить мне. Поэтому заказывает «Калифорнию». Я подливаю в ее миску немного сакэ, чтобы она крепче спала.
Я иду ванну, чтобы помыть палочки и себя. Распаренный ступаю на кафель, жена подает мне кимано. Я завязываю черный пояс, читаю жене на ночь японское хокку о любви, глажу свой нэцке. Жена ударяет в гонг.
