Не стать артистом следующий герой BrightStories просто не мог: мама и сестра — актрисы, детство прошло за театральными кулисами, первые роли были сыграны во время учёбы в школе. ВЛАДИМИР ФЕКЛЕНКО — выпускник Театрального института им. Б. Щукина, курса М.Б. Борисова. На счету Владимира к 33 годам больше 50 киноролей как эпизодических, так и главных. Нерабочее время посвящено жене и дочке. Но несмотря на занятость, съёмки и постоянные гастроли, он находит время на продолжение своего образования и различные увлечения.
Володя, ты из актерской семьи, но родные хотели, чтобы стал дипломатом. Как так получилось, что собираясь в МГИМО, зная несколько языков, ты все-таки оказался в театральном институте?
Моя мама стращала меня разными историями про театр, говорила, что это – ужасное место, где человек не свободен, зависим от всего, да и вообще не мужское дело – заниматься актерской профессией, поэтому меня в императивной форме готовили к МГИМО. После школы ко мне приходили преподаватели, я занимался английским и французским языками, а с 10 класса добавился еще и арабский. Но! При этом, с раннего детства мама брала меня в театр на разные спектакли, премьеры. За кулисами я проводил очень много времени, как это всегда бывает с театральными детьми. Дома мне рассказывали сказки про «Гамлета», «Короля Лира», «Укрощение Строптивой». В 7 классе мама, разбирая со мной монологи Чацкого из «Горя от ума», рассказывала, как это делал Андрей Миронов в театре, как это решал Плучек. То есть она совершала абсолютно противоречивые действия и, хочу я этого или не хочу, конечно, я вовлекался в процесс. А потом наступил момент выбора.
Атмосфера, в которую я попал на курсах в МГИМО, оказалась абсолютно мне неинтересной. Три раза в неделю после уроков приходилось «пилить» с «Полежаевской» или «Сокола» на «Проспект Вернадского» на подготовительные курсы, отсиживать в институте лекции, а дома меня ждал футбол, участие в окружном чемпионате, и все это было мне так по душе! Учеба, кстати, давалась достаточно легко, учился без троек, но, при этом, ни черта не делал. И первая любовь у меня случилась в то время, так что какие могут быть лекции?!
Чем история поступления в МГИМО закончилась?
В итоге – пришел я к маме и сказал, что буду актером. Уверенности на тот момент во мне было на 250 тысяч процентов. Я считал, что обязательно поступлю! Таким ощущением я жил.
В приемной комиссии в Щуке (театральный институт им. Бориса Щукина – прим. редакции) тогда сидела Валентина Петровна Николаенко. Она меня послушала, позвонила моей маме и посоветовала показаться Михаилу Борисовичу Борисову. Я пришел, почитал Бунина «Митина любовь», и все заглохло недели на две. Потом мне позвонили, пригласили ещё раз на прослушивание. Второй раз меня уже слушал не только мой будущий художественный руководитель, но и заведующий кафедрой Альберт Григорьевич Буров, и, на тот момент, ректор института Владимир Абрамович Этуш. Меня зачислили вольным слушателем, а мама психовала, я же в школе еще учился. Вопрос с аттестатом, который маму так волновал, мы решили. В апреле я его получил и уже заканчивал к этому времени первый курс в Щуке.
Любовь к театрам в тебе развивали с детства. А в спектаклях не играл?
Пионера играл! В одной из постановок надо было продолжительное время сидеть на лестнице, спрятавшись, а потом в определенный момент встать и обратно сесть. Это жуткое чувство я до сих пор помню: сидишь и вечно не знаешь, когда тебе вступить (улыбается).
В школе играл Пушкина. Это был 1999-ый год, Пушкинский праздник, 200-летие со дня рождения Александра Сергеевича. Я выучил, наверное, 15 стихотворений великого поэта. Мне приклеили бакенбарды, пытались покрасить завитые волосы и похож я был, скорее, на Лермонтова. Отдаленное сходство во фраке точно просматривалось!
Потом участвовал в «интереснейшем» концерте, который назывался «Пушкинская красавица». Это был конкурс красоты и проходил он в тогда существовавшем ГЦКЗ «Россия». Для меня, 13-летнего подростка, участие в таком мероприятии было чем-то невероятным. 2000 зрителей! Мне доверили провести полуфинал, в котором оставалось уже пять красавиц: я читал стихотворение и играл с девчонками в какие-то фанты! Вообще, бред полнейший, но волнение было адское!
Потом снимался в студенческой работе, где играл девочку в красном пальто и, наверное, все. Вот такие у меня были зачины.
А как туда еще МГИМО вписалось?
Вот как-то вписалось! Сам удивляюсь.
Языки легко давались?
Да.
Это что-то наследственное?
Да. Дедушка Владимир Николаевич Фекленко и бабушка Елена Ивановна часто перебрасывались английскими фразами, любопытно же было понять, что они говорят. С дедушкой и были первые шаги в познании языка. А потом и хорошие педагоги. Школа у меня была специализированная. Пять дней в неделю – французский язык, два раза – предмет, который назывался «французская цивилизация», т.е. хочешь не хочешь, а язык любить и понимать начнешь.
А почему еще арабский выбрал?
Это уже МГИМО. Если поступаешь со знанием не только европейских, но и редких языков, то имеешь некий бонус.
После Щуки показывался куда-то в театры?
Везде показывался. Я тогда считал, что, в какой театр я ни приду, меня возьмут, и я не только этот театр изменю, но и все глобальное понятие театра переверну. Тут прошу сделать сноску, мне было 19 лет на момент окончания ТИ им. Щукина. (улыбается)
На показы ходил один?
Первый показ был с моей однокурсницей-подругой Женей Крегжде в театре Et Cetera и он удался, но я понял, что этот театр мне не нужен.
А брали уже точно?
Ну, я не могу сказать, что прям точно «да», но разговор уже был предметный. Дальше пошли показы один за другим, но никуда не брали. Мне казалось, что я внутренне тяну лет на 35, настолько глубоко мир понимал… А на просмотрах, наверное, думали: «Что за детский сад с театральным уклоном пришел?». А я себя тогда таким не ощущал.
Ушел в итоге служить в команду актеров-военнослужащих театра Российской армии, где отслужил год. Играл в массовках, как положено, убирал театр, декорации в машины грузил. В конце службы показался в театр Станиславского, куда меня взяли. Обещали в труппу, но оформили на разовые, сказали в труппу к новому году… Фиг! Так я на разовых и остался. Играл Ивана-Царевича в «Царевне-лягушке», пионера в спектакле «Куба – любовь моя» и Щелкунчика в самом «Щелкунчике». Это – вообще забавная роль: весь спектакль был в деревянной маске и только в самом конце в луче света я сдергивал ее. Говорят, что в этот момент в зале пробегало восторженное «Аааах, какой красивый!» (смеется). Получал за службу что-то около 2 тыс. рублей в месяц.
Потом начались съемки потихоньку, а в театре так ничего и не случилось.
Сейчас у тебя только антрепризы? Когда первое приглашение получил в антрепризную постановку?
Да, пока только они. Первую роль предложили, когда снимался «Глухарь». Спектакль назывался «Любовь по системе Станиславского», – это такая смешная водевильная история. Поставил его и играл в спектакле главную роль отца Михаил Михайлович Козаков. А одного из сыновей – Оскар Кучера. Как-то ему понадобился состав и выбор пал на меня. Я ввелся в спектакль и года три, наверное, мы его играли.
Сейчас проектов несколько: «Эгоисты», «Доктор знает все», «Приворотное зелье», «С кем поведешься», «Опасные мальчики».
Антрепризы тебя устраивают или хочется репертуарных спектаклей?
Полностью устраивают.
Они выгоднее в финансовом плане или есть и другие причины?
Во-первых, это – ощущение личной свободы, как творческой единицы. Во-вторых, я не играю спектакли, за которые мне стыдно. В-третьих, это, конечно, выгодно. Ну и, наконец, антрепризы стали более качественными: вырос уровень, улучшился материал. Взять, к примеру, пьесу «Паника или мужчины на грани нервного срыва», которую мы играем под названием «Эгоисты». Это – очень хорошая современная драматургия. Спектакль азартный, веселый, легкий, но в нем заложен глубокий смысл.
Да и, если говорить о репертуарных театрах, то во многих из них существует целый пласт спектаклей, которые ничем не отличаются от антрепризных. Может, в них чуть-чуть лучше сценография и то – не факт. Так что, если и работать в репертуарном театре, то это либо должно быть какое-то масштабное действо, либо уникальный режиссер – Бутусов, Серебренников, Богомолов. С ними я бы хотел бы поработать.
Тебя чаще зовут на положительные роли или на отрицательные?
Да на всякие зовут.
Какие интереснее играть?
Все роли интересно играть, если они – роли, за которыми стоит характер. А бывает, что есть функция, в которой не написано ничего и нет никакой задачи.
А как зритель какие фильмы смотришь?
Детективы, комедии, исторические, классику. Я же учусь на режиссерских курсах, мне положено все смотреть.
Ты учишься на курсе Хотиненко на ВКСР (Высшие курсы сценаристов и режиссеров – прим. редакции). Его мастерскую выбрал принципиально или так совпало?
Принципиально. Я хотел учиться у триумвирата В. И. Хотиненко – В. А. Фенченко – П. К. Финн. До этого поступал на курсы во ВГИКе и меня приняли, но решил подождать все-таки год до ВКСР.
Семья у тебя творческая, а дочка? Ты ее видишь актрисой или хочешь ей иного будущего?
Моя родительская задача – научить ребенка всегда делать выбор. Это может быть все что угодно, начиная, например, с того, какое платье ей сегодня надеть. Я и Камилла (супруга, прим. редакции) предлагаем ей несколько на выбор, но стараемся не навязывать своего мнения. Мирослава же тоже личность, просто маленькая. И моя задача – научить ее выбирать, понимать, чего она хочет.
Сейчас я вижу, что у нее есть все склонности и данные, чтобы стать актрисой. Снимал ее как-то в своем режиссерском упражнении. Дочка вела себя как настоящая голливудская дива! Устроила скандал на площадке, придумала как будет играть, объяснила Камилле, как ей надо сделать грим. При этом, ей 7 лет всего лишь. Как будет дальше, я не знаю. Если захочет быть актрисой, то я постараюсь ей объяснить, что заниматься актерской профессией, так же как и любым другим делом, не страшно, но так же сложно.
В тебе что-то изменилось, когда ты узнал, что станешь папой?
С появлением ребенка образовалась совершенно новая система координат и ценностей, в которой я освоился, выбрал те тезисы, тот способ жизни и поведения, которые кажутся мне наиболее адекватными, правильными, искренними и соответствующими мне. Стал ли я более ответственным? Нет, не думаю.
Обычно молодые родители полностью подчиняют свою жизнь ребенку. Не случилось у вас такого?
Наш ребенок живет так, как живут родители. В шесть месяцев мы поехали в Киев на Чемпионат мира по футболу, оттуда – в Баку, дальше – на Азорские острова с пересадкой в Дюссельдорфе и в открытый океан на плавание с дельфинами. Конечно, в каком-то смысле жизнь подчинена ребенку, но мы никаких ограничений не чувствовали.
А раньше как было? Ты вообще сумасшедший (в хорошем смысле слова) папа?
О! Когда Камилла была беременна, я вместе с ней ходил на курсы подготовки к родам. Среди всех девчонок я был единственный мальчик. (улыбается) Когда все началось, я понял, что мне надо быть рядом с женой.
В обморок не падал?
Не-е-ет. Мне дали перерезать пуповину, никакого сакрального смысла я не прочувствовал, просто знал, что так тоже должно было быть. За жену переживал ужасно, конечно.
Когда Мирослава родилась, я ушел в отпуск на год. От всех проектов отказывался, играл только спектакли. Помогал жене как мог: готовил, убирал квартиру, ночью вставал в определенные часы. Для меня никогда не было проблемой остаться с дочкой, например. Мне кажется, вся эта подготовка к родам дала понять, что мы оба участвуем в процессе. А еще мне умную книжку подарила Глаша Тарханова – многодетная мама. Вот в ней (авторы Уильям и Марта Сирз) было написано «разгрузите жену, возьмите на себя часть ответственности». Я и взял!
Ты часто уезжаешь на гастроли или на съемки. Как семья относится к длительному отсутствию?
Полтора года назад я закончил сниматься в «Мухтаре». Съемки шли год? и все это время я жил в Минске. На вторую часть не согласился, т.к. существовать на два города морально тяжело, причем, для всех. Взаимоотношения ведь на чем строятся? На том, что они есть? и ты все время находишься в контакте. Когда ты в разрыве, так или иначе отношения нарушаются. Как бы ты ни хотел их на расстоянии сохранить, не получится, поскольку совместная жизнь предполагает, что два человека находятся рядом постоянно. Даже, когда я уезжаю на два-три дня на гастроли, по возвращении мы все чувствуем, что приходится заново вплывать в отношения.
Со спортом дружишь?
Горные лыжи люблю. Каждый год выезжаем куда-то: Эльбрус, Карпаты, Красная Поляна. У меня же такой инструктор, уровня «Бог»!, – Котлярский Влад. Он меня и научил кататься, а в этом году начал осваивать сноуборд.
Хобби какие-то тоже наверняка есть?
Да. В мою жизнь пришли барабаны! После 30 лет наступает момент, когда ты вдруг понимаешь – что если хочется, надо брать и делать. Это такой восторг! Две ступени образования, два настоящих концерта, с музыкальным коллективом.
Тебе полгода назад исполнилось 33. Поменялось мироощущение?
Мне посоветовали в этом году избегать крестов (смеется). А в остальном все так и осталось.
Беседовали: Татьяна Абовян, Наталия Козлова