С установлением советской власти в Беларуси произошли резкие изменения, затронувшие практически все сферы жизни общества, в том числе религию и Церковь [1, c. 18]. Среди первых действий советской власти было издание декрета СНК РСФСР «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (2 февраля 1918 года), в котором говорилось об отделении церкви от государства и школы от церкви [2, с. 371]. Несмотря на официальное признание большевиками «свободы совести», борьба против религии и церкви как института в пролетарском государстве с 1918 г. велась по нескольким направлениям: ликвидация как политической силы, экономической базы, и планомерное уничтожение культовых заведений, священнослужителей [3, с. 243]. Немаловажная роль была отведена и антирелигиозной пропаганде среди населения. Коммунисты отмечали, что наиболее верующей частью населения были люди старшего и среднего возраста и в особенности женщины [4, с. 23]. Н. Крупская, советский государственный, партийный деятель, одна из идеологов советского образования и коммунистического воспитания молодежи, с 1929 г. занимавшая пост заместителя наркома просвещения РСФСР, в своем труде «Основы политико-просветительной работы» в главе «Работница и религия» писала: «Если вы зайдете в церковь, то увидите, что там женщин куда больше, чем мужчин. Из мужчин больше всего стариков, а женщин много и пожилых и молодых. Крестный ход идет — опять-таки толпа состоит почти из одних женщин. Даже те, кто развитее, крепко держатся за обрядность. Случается, и коммунистки иконы у себя держат» [5].
Женщины, в большинстве своем, оставаясь наиболее консервативной частью населения, не желали мириться с антирелигиозной политикой большевиков. Наиболее радикальные выступления по противодействию политике закрытия церквей и антирелигиозной политике большевиков на Гомельщине проходили с участием именно женщин. Это можно проследить на материалах местных партийных и советских органов.
23 апреля 1922 г. на имя председателя ЦИК БССР А. Червякова, возглавлявшего Центральную белорусскую комиссию по изъятию церковных ценностей, пришла телеграмма, в которой сообщалось, что верующие Буйновичской волости Мозырского уезда во главе с местным священником решили не допустить изъятия в местной церкви. При этом, «в отношении женщин, рьяно препятствовавших изъятию и подвергавших красноармейцев побоям камнями, пришлось применять нагайки» [6, с. 146-147].
В Гомеле на собрании католиков по случаю изъятия костельных ценностей женщины «подняли вой», бросали в докладчика песок, называли коммунистов-поляков «жандармами». В результате, по сообщению ГПУ, были задержаны 10 человек, из которых 7 предстали перед судом. 7-8 мая 1922 г. в Гомеле состоялся судебный процесс. Их обвинили, что они сорвали собрание, на котором должно было быть принято решение «о необходимости изъятия ценностей для закупки за границей хлеба для голодающих». Собравшиеся игнорировали слова представителя польской секции Маркевича. «Слова его прерывались криками, насмешками и оскорблениями. Наконец, от толпы отделилась кучка человек в 20 во главе с Вандой Избицкой и, с камнями в руках бросилась на Маркевича» [6, с. 144-145].
В газете «Полесская правда» за 26 апреля 1922 г. в статье «Стыдно, добрушцы!», приводятся следующие факты: «В воскресенье 23 апреля в Добруше состоялось общее собрание рабочих бумажной фабрики. […] Докладчиков из Гомеля, тт. Нейбаха и Хатаевича, слушали очень внимательно, после докладов и небольших прений почти единогласно была принята резолюция о полной поддержке и одобрении Советской власти. Но докладчик т. Нейбах внес в резолюцию поправку об изъятии ценностей, и тут-то поднялась буча. Женщины, которых на собрании было чуть не больше половины, подняли настоящий бунт. При голосовании поправки она получила до 50 голосов за и более 150 женских голосов против, остальные воздержались» [1, с. 45].
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзене и будете в курсе новых публикаций и исследований!
Высокая религиозность женщин на Гомельщине наблюдалась на протяжении всех 1920-х гг., что отмечалось в ряде документов и материалов того времени. В «Известиях Гомельского губернского комитета РКП(б)» от 1924 г. в номере № 73 писали: «Фанатизм религиозный глубок, особенно среди женщин. На сходах после докладов о культпросветработе в деревне всегда старые женщины задают вопросы: “А почему ксендза нет, почему в школе не преподают закон божий”» [1, с. 98].
В 1925 г. жителям д. Кустовицы Мозырского района была дана следующая характеристика: «религия одно из самых больных мест деревни. Особенно крепко за нее держатся женщины […] вплоть до делегаток. Многие женщины говорят: “мы бы давно записались в Партию, если бы в ней не запрещали молиться”» [4, с. 23].
В отчете о религиозных настроениях крестьян в Кормянском сельсовете Королинского района за август 1926 г. говорится: «Религиозное настроение сохранилось в виде традиции. Надо осветить зелень или пасху, — идут в церковь. Родился ребенок — зовут попа. Как отрицательный момент нужно отметить отсутствие случаев внецерковной свадьбы» [1, с. 55].
Нередко отмечалось, что и среди жен партийных работников, в их семьях также сильны религиозные традиции. Например, в 1927 г. на собраниях и конференциях, посвященных XV Съезду РКП(б) часто звучали вопросы, «что думает съезд по поводу того, что имеются жены партийцев, соблюдающие религиозные обряды», «што рабіць з тымі сябрамі партыі, у якіх кабеты (жонкі) панясуць свяціць пасху», «что делать, если нельзя жену переубедить в отношении религиозных обрядов» и т.д. [7, л. 1,50].
В отчете о работе польской школы-передвижки в д. Рудня-Нисимковичская Чечерского района в 1928 г. сообщалось: «В деревне имели место сильные религиозные настроения среди женщин и девушек» [4, с. 23].
Но были и женщины, которые приняли официальную политику советского государства, поддерживали мероприятия, проводимые советской властью, активно им содействовали. В основном это были партийные работницы, служащие советских учреждений. Так, на общем собрании женщин колхоза «Красный пахарь» 30 сентября 1929 года одним из вопросов повестки дня была «Религия и её вред». Женщины-активистки выступали, убеждая в том, что «в религиозные праздники нужно работать, что праздновать-то в общем нечего. Хватит верить в глупости». В результате, прослушав доклад «О вреде религии», они постановили, что колхозники присоединяются к тому, что «религия это дурман, которым пользуется нэпман, кулак, враг рабочих масс. Собрание колхозников констатирует необходимость выйти всем друзьям колхоза на работу в дни праздников» [8, л. 1]. Таково было отношение к религии женщин, делавших партийную карьеру.