Письма нелюбимых...
Был вечер обычного июньского Петербургского дня. Не жаркий, и не прохладный, скорее уж комфортный, но для каждого понятие комфортности своё, следовательно, ограничусь констатацией факта без качественной оценки. Фонтанка плескалась в своих гранитных берегах не по прихоти ветра, а по прихоти сотен туристических плоскодонных катеров. За шпилем Михайловского замка садилось солнце. Птицы пели свои песни, но их никто не слышал. Люди спешили по своим делам. Вечная река непонятных стороннему наблюдателю причин для движения. Человейник породил это движение. Только гибель человейника это движение остановит. Но это будет после нас.
А тем временем время клонилось к началу спектакля, пора было устремить свои стопы в Голицын-холл.
Я люблю находиться в красивых местах, особенно, когда меня окружают красивые люди. Руины дворцовых интерьеров в свете вечернего светила приобретают мистическую размытость, звуки делаются приглушённее, тени накидывают на людей пелерину загадочности. Сцена, на которой всё и должно было случиться, приготовилась показать нам то, ради чего мы все и собрались. А было нас не мало.
Современный театр – понятие странное. Задача театра – говорить с современником на актуальные темы, языком авторов дня сегодняшнего или дней минувших, но именно и неизменно на такие темы, которые тревожат ум тех, кто и населяет современный театру мир. Вот и всё, вот и всё. И нечего копья ломать. А вот кто и как разговаривает со зрителем, это уже совсем другая история. Кто-то вываливает на неповинного свою девиантность, а кто-то вяло бубнит что-то невразумительное. Талант – редкий дар. На миллион выпускников академий десяток талантливых режиссёров, актёров, драматургов. Но армия неумёх штурмует сердца неувернувшихся и подчас навсегда отвращает от сцены тех, кто мог бы заполнить залы у более даровитых. Жизнь, она такая.
Итак, сцена ждала. Ждали мы – зрители. Ждал мир новых слов о нём самом. И слова пришли, и было их ровно столько, сколько необходимо. И звучали они, то тише, то громче, то под музыку, то в тишине и сердца наполнялись добром и любовью, радостью и нежностью, светлой печалью и лёгкой грустью.
Два разных до антагонизма актёра, две личности, два представителя разных театров сплели на сцене яркий шарф историй о любви. Казалось, потухший камин, что находился в глубине сцены, горит огнём, такое щедрое тепло они проливали в зал, где сидели люди, чьи сердца никогда не будут прежними. Мистика, волшебство, чудо происходили, сменяя друг друга, антракты (а их было два) не разрушали картину, но благодаря интерьерам 18-19 веков только усиливали эффект. Зрители становились ближе друг другу, миру, жизни, вселенной. Простые слова пронзали пространство и возвращались в просторный зал Голицын-холла светом отражённым от далёких звёзд. И повсюду, буквально, повсюду была любовь, потому что это «единственное, что нам всем надо».
А потом, в качестве постскриптума, было письмо Маркеса, и упал занавес, и были овации, и острое ощущение счастья, что я оказался в самом нужном месте в самое подходящее время.
Спасибо @mukhindanil и @mickevich_a за этот обычный Питерский июньский вечер.
П.С.: И я знаю, что автор "письма Маркеса" Джонни Уэлш)))