Война началась стремительно и в первые годы немецкие солдаты успешно вели наступление по всем фронтам, оставляя позади себя разруху и полыхающие огнем деревни дома ни в чем не повинных мирных жителей. Особенно туго было южной стороне. Там шли кровопролитные бои и наши воска несли огромные потери, чтобы хоть как-то сдержать натиск захватчиков.
Наш батальон был в составе войск, которые первыми встречали врага в этом направлении. Изобилие военной техники и многократное численное превосходство не оставило нам ни единого шанса. Практически все наши солдаты были перебиты в первые два дня боя. Оставшихся в живых и способных работать взяли в плен, а раненых беспощадно добивали. Меня лишь зацепило по касательной в плечо, и я оказался в составе тех кто должен был отправиться с другими пленными на принудительные работы или пуще того в лагерь, куда я хотел меньше всего.
Когда нас всех загнали в полусгнивший сарай, солдаты стали выводить по два человека на допрос. Возвращались обратно не все, видимо сортировали кого-куда направить. Я с волнением и страхом ждал своей очереди. Когда немцы зашли в очередной раз, один из них взял меня за шиворот и вывел наружу. Прямо посередине двора стоял огромный стол заваленный какими-то документами. По центру сидел толстый немец и издалека внимательно меня рассматривал. Когда я подошел ближе, он указал на стул и протянул мне сигарету. Я осторожно сел и закурил…
- Жить хочешь? – спросил он, не отводя от меня своих раздраженных глаз.
- Очень хочу! – выдавил с трудом я.
- У тебя два варианта солдат! Или лагерь, в котором ты скорее всего умрешь… или ты перейдешь на нашу сторону и будешь помогать нам. Думай!
Для меня выбор был очевиден! Если из лагеря сбежать было практически невозможно, то будучи помощником немчуры мне мог подвернуться удобный случай для побега. Я без доли сомнений согласился помогать немцам и меня тут же отвели в другое более чистое помещение. Я сидел и думал как буду теперь не покладая рук рыть окопы для врага и подносить им обеды.
С рытьем траншей я не ошибся и уже на следующий день я провел в поле с лопатой в руках. Оружие мне не доверили, чему я был очень рад. Совсем не хотелось стрелять по своим. Так прошла первая неделя моей новой жизни на немецкой стороне. Приходилось не только рыть окопы и траншеи, но и перетаскивать с места на места пушки и тяжелые ящики с боеприпасами, которые очень быстро заканчивались и приходилось идти за новыми. Кормили так себе, но мысли о том, что дают товарищам в лагере, меня грела и успокаивала.
В общей сложности я провел так три месяца, пока не наступил случай, которого я так долго ждал… Однажды ночью я проснулся от нарастающего гула самолетов. Немцы засуетились снаружи, я стал наблюдать в щель в стене. Это были наши самолеты. Одна за другой на нас посыпались бомбы и началась ужасная суматоха. Взрывной волной выломало часть стены в сарае, в котором нас запирали на ночь. Я выглянул на улице и убедился, что немцам было не до меня. Короткими перебежками и прикрывая голову руками, я двинулся в сторону небольшого леска. Благо ночь была темной и хоть темноту озаряли вспышки от взрывов бомб, мне все же удалось уйти не замеченным.
Ту ночь я провел в лесу… Забрался в ельник погуще и, свернувшись клубочком, немного подремал. Когда стало светать, я направился через лес к другой деревушке, которая была пока не занята немцами.
Местным сказал правду, что бежал из плена и направляюсь к своим сдаваться. Одна бабушка напоила меня молоком и дала чистую одежду. В деревне я задержался на неделю, а потом пришли наши. Пришлось придумывать целую историю, чтобы попасть обратно на фронт, но благо мне поверили. Через месяц мы выбили немцев из той деревни, и я уже сам атаковал немцев в тех самых траншеях, которые когда-то сам для них копал.