Какой Китай был в древности, что осталось или изменилось в лучшую сторону, почему нам не рассказывают про 'Великий план'.
Магическая практика
Идеи Ван Чуна намного опередили свой век; в его время суеверия и предрассудки во многом определяли специфику общественного быта, органической составной частью которого были мантические и магические обряды.
Как и у многих других народов мира, лечебная магия древних китайцев тесно переплеталась с народной медициной, в традиционных методах лечения болезней рациональное и иррациональное столь тесно связано одно с другим, что разделить их часто бывает затруднительным. К тому же чисто магические обряды, несомненно, вызывали значительный психотерапевтический эффект, что в сочетании с действительно лекарственными средствами могло приводить к быстрому излечению.
Значительный интерес в этом отношении представляют рукописи медицинских сочинений, найденные недавно в погребении Мавандуй 3.
До этого древнейшими сведениями о лекарственных методах лечения считались упоминания, сохранившиеся в цзюйяньском архиве. Для лечения различных болезней в пограничных крепостях использовались припарки, пилюли, отвары. На одной из табличек сохранился рецепт лекарства от болезни шанхань.
В некоторых рецептах указывается на необходимость соблюдения диеты во время приема лекарств: «До окончания лечения не следует есть рыбу, свинину, конину, черепах»; «Во время приема лекарства нельзя есть рыбу, а после выздоровления — как прежде». Упоминаются и иные запреты: «находиться в доме с закрытыми окнами и дверями, не входить в женские покои, не смотреть на луну в течение месяца». Для прекращения кровотечения из раны помимо таких средств, как прикладывание жженого волоса, рекомендуется заговор: «У мужчины остановится, у женщины прекратится».
При лечении некоторых болезней заговаривание и совершение магических действий имело решающее значение. Например, для исцеления от опухолей на шее рекомендовалось следующее. В конце месяца, когда серп месяца едва виден, провести по опухоли дважды по семь раз старым веником, приговаривая: «Сегодня луна на ущербе, выметем опухоль на север», а затем бросить веник в колодец. Для лечения грыжи следовало выбрать день синь-мао. Встав около дома лицом на восток, к солнцу, родственники больного, поддерживая его, произносили: «Сегодня день синь-мао, а ты отныне будешь зваться Юем!». В день синь-сы эту болезнь заговаривали иначе: «Небесный дух спустится, чтобы исцелить от недуга, а небесная дева выслушает его поучения...» и т. д.
В более поздних медицинских сочинениях, восходящих к ханьскому времени («Хуанди нэйцзин» и др.)» магические приемы лечения болезней практически не упоминаются. В то же время лечебная магия становится атрибутом религиозного даосизма. Патриарх даосской секты тайпиндао Чжан Цзяо был известен умением исцелять людей с помощью «заговоренной воды».
Бок о бок с лечебной магией в ханьское время существовала магия вредоносная. Тогда существовало поверье, что, закопав близ жилища какого-либо человека вырезанные из тунгового дерева фигурки, можно тем самым наслать на него порчу и смерть. Именно на этом фоне в последние годы жизни императора У-ди разыгрались события, связанные с именем его наследника.
В 92 г. до н. э. сын высшего сановника Гунсунь Хэ присвоил казенные деньги и попал в тюрьму. Для того чтобы искупить преступление своего сына, Гунсунь Хэ лично взялся за поимку некоего Чжу Аньши, бежавшего из-под стражи. Вскоре Чжу Аньши был пойман. Решив отомстить Гунсунь Хэ, он написализ тюрьмы письмо У-ди, в котором сообщал, что сын Гунсунь Хэ якобы вступил в незаконную связь с дочерью императора и замыслил убить его самого, закопав во дворце Ганьцюань-гун деревянных человечков. Получив это известие, У-ди приказал найти и выкопать фигурки, а затем, закрыв ворота в Чанъ-ани, произвести в столице аресты. Гунсунь Хэ и его сын были казнены, а вскоре после этого во дворце, где жил наследник престола со своей матерью, было якобы найдено большое количество человечков, служивших орудием порчи. В этот критический момент наследник, возглавив охрану столичного гарнизона и захватив арсенал, пытался овладеть положением в городе. Однако уличные бои закончились его поражением. Мать наследника покончила с собой, сам он вскоре был убит, и все его родственники казнены. Удалось спастись лишь внуку наследника, будущему императору Сюань-ди.
Отметим, что для противоборства мнимой порче, направленной на императора У-ди, его приближенные использовали «варвара-мага». В источниках ханьского времени упоминаются также и «юэские маги», умевшие ходить приставным шагом. Комментатор поясняет, что, когда великий Юй боролся с наводнением, у него болела нога и он ходил, волоча ее; «ныне маги имеют обыкновение подражать походке Юя». По-видимому, отнюдь не случайно, что таким же шагом должен был двигаться лекарь во время совершения магического обряда для исцеления больного.В наши дни социолог, задавшийся целью изучить современные представления о том, что такое счастье, чаще всего пользуется методом анкетирования. Исследование в этом случае должно отвечать, по крайней мере, двум требованиям: во-первых, достаточной представительности выборки и, во-вторых, ее случайности. Историк лишен возможности пользоваться анкетой, но в его распоряжении оказываются подчас источники, по своему характеру весьма напоминающие ответы на вопросы интервьюера. Это в значительной мере определяет содержание надписей и то внимание, которое уделяется в них проблеме счастья. Надписи эти достаточно многочисленны, причем «выборка» дошедших до нашего времени текстов была, разумеется, случайной.
Наиболее типичной для надписей X—IX вв, до н. э. являлась ситуация, при которой правитель в той или иной форме оказывал честь аристократу, а тот отливал по этому случаю сосуд для жертвоприношений своим предкам. «Я, Лянь, сделал священный сосуд для моих величественных предков,— читаем мы в одном из текстов,— я буду использовать его для принесения жертв моим величественным предкам, чтобы они послали мне здоровье и радость, одарили своим заступничеством, долголетием и спокойной кончиной».
Обобщая данные этих надписей, можно прийти к выводу, что представитель аристократии в чжоуском обществе имел основания считать себя счастливым, если он мог заручиться защитой со стороны предков: быть «достойным подданным Сына Неба»; обрести долголетие, исчислявшееся «десятью тысячами лет жизни» или бывшее даже «беспредельным»; быть здоровым и веселым; умереть своей смертью.
Почти все эти составные части представления о счастье присутствуют и в обобщенной характеристике «пяти проявлений счастья», содержащейся в главе «Великий план» в «Шуцзине». Точная датировка текста этой главы затруднительна, однако несомненно, что он был составлен во второй четверти I тысячелетия до н. э.
Наряду с теми «проявлениями счастья», которые совпадают в обоих случаях, в главе «Великий план» упоминается одно, ни разу не встретившееся в надписях X—IX вв. до н. э., — богатство. Из этого отнюдь не следует, что чжоуские аристократы были равнодушны к земным благам. Как раз, наоборот: на различии в социальном и имущественном положении человека в обществе зиждилась в ту эпоху вся иерархия общественных отношений. Но богатство было тогда органически связано со знатностью, оно определялось принадлежностью к одному из социальных рангов, и его количественная и качественная сторона оставалась фиксированной и в принципе неизменной на протяжении всей жизни человека. Родившемуся знатным богатство было обеспечено, а простолюдин не мог ни при каких обстоятельствах надеяться обрести его. Поэтому богатство и не включалось в число благ, обладание которыми зависело от счастливого стечения жизненных обстоятельств. Появление частной собственности на землю, развитие товарно-денежных отношений привели во второй четверти I тысячелетия до н. э. к кризису традиционной системы социальных рангов.