Автор текста – Арина Хализова.
Второй полнометражный фильм Кантемира Балагова, двадцатисемилетнего ученика Александра Сокурова, не просто попал в программу Каннского кинофестиваля этого года, но и получил приз за лучшую режиссуру в программе «Особый взгляд». Два года назад Балагов также был отмечен в Каннах: его дебютная картина «Теснота» взяла приз ФИПРЕССИ. Но если в «Тесноте» режиссер обращался к совсем недавнему прошлому (напомним, действие «Тесноты» разворачивается в родном городе Балагова, Нальчике конца 90-х), то в новой картине режиссер пытается переосмыслить эпоху, в равной степени важную для каждого зрителя, независимо от его места проживания. Сюжет «Дылды» разворачивается в 1945 году, в послевоенном Ленинграде.
Как не раз отмечал сам Балагов, в работе над «Дылдой» его во многом вдохновила книга Светланы Алексеевич «У войны не женское лицо». Ни для кого не секрет, что тема Великой Отечественной войны в кино уже набила оскомину многим зрителям: фильмы, посвященные тем событиям, выходят ежегодно в большом количестве. Однако «Дылду» крайне трудно вписать в ряд героических военных фильмов. В новой картине Балагова актуализируются сразу две связанных с Великой Отечественной темы, набирающих особую актуальность в последние годы. Во-первых, это тема женщины на войне. За последние десять лет об этом было снято несколько крупных фильмов и сериалов, среди которых можно назвать «Рябиновый вальс» Алены Семеновой, сериалы «Разведчицы» и «Гетеры майора Соколова», «Битву за Севастополь» Сергея Мокрицкого, ремейк фильма «А зори здесь тихие», снятый Ренатом Давлетьяровым. Однако все эти фильмы, обращаясь к вопросу о положении женщин на войне, так или иначе показывают их непосредственно на поле боя, наравне с мужчинами. Вторая важная для Балагова тема – это история блокадного Ленинграда, судьбе которого также посвящено немало новых фильмов, от «Читаем блокадную книгу» Александра Сокурова до нашумевшего «Праздника» Алексея Красовского.
Несмотря на актуальность рассматриваемых проблем, картина Балагова не похожа ни на один из вышеперечисленных фильмов. Главная героиня «Дылды» - высокая, нескладная, замкнутая девушка Ия (Виктория Мирошниченко), после получения контузии работающая в ленинградском госпитале. Во время приступа Ия случайно становится причиной гибели мальчика Паши, сына ее фронтовой подруги Маши (Василиса Перелыгина), которого до окончания войны Маша поручила ей. Вернувшаяся с фронта Маша одержима идеей зачать нового ребенка, но так как сама Маша бесплодна, она требует от Ии родить и отдать ей на воспитание мальчика.
Невозможность зарождения новой жизни в искалеченном, едва-едва зализывающем раны мире – лейтмотив картины. Погибает Паша, попытка Ии забеременеть оказывается неудачной, умирают дети Николая Ивановича (Андрей Быков), врача больницы, в которой работают девушки. Мир «Дылды» – это мир людей, отчаянно желающих жить и продолжить жизнь в детях, но это, к сожалению, оказывается невозможным.
Отсутствие детей в фильме является неким маркером того, что для каждого из героев жизнь разделилась на «до» и «после» войны, и преодолеть это разделение, примирить между собой две абсолютно разных жизни у героев никак не получается, несмотря на то, что они пытаются жить так, как будто никакой войны и не было. Показателен эпизод, в котором Маша, примеряя по просьбе соседки-портнихи сшитое на продажу платье, вдруг начинает кружиться в нем, пытаясь воскресить в памяти довоенную жизнь, в которой было место красивым нарядам, влюбленностям и надеждам на будущее.
Противоречивость жизни, ее абсолютное несоответствие желаемому подчеркивается и характерами главных героинь. Ия – бескорыстная, жертвенная девушка, практически юродивая, как будто бы сошедшая на экран со страниц Андрея Платонова (любовь к которому Балагов, кстати, и не скрывает). Маша же, напротив, представляет собой тип властной, во многом эгоистичной женщины, способной подчинять своей воли окружающих. Страстно жаждущая дарить любовь своему предполагаемому ребенку, она сама становится объектом какой-то необъяснимой, неподвластной разуму любви окружающих. К ней болезненно привязана Ия, в нее влюблен случайно встреченный парень из хорошей семьи Саша (Игорь Широков).
Эта разница между героинями подчеркнута и цветовым решением картины: Ию неизменно сопровождает зеленый цвет, в то время как появление Маши чаще связано с красным. Несмотря на все различия между героинями, Ия и Маша неразлучны. Какими бы созависимыми или даже абьюзивными ни были их отношения, они необходимы друг другу, как попытка, пусть и обманчивая, преодолеть собственное одиночество. В финальном эпизоде картины это единение героинь обретает и зрительное выражение. Ия и Маша меняются цветами в одежде, что наталкивает зрителя на мысль: а так ли различны девушки, если обе сломлены и опустошены?
Не менее противоречиво и время действия «Дылды». С одной стороны, 1945 год важен в контексте фильма, так как именно война явилась той разрушительной силой, объединившей людей в общем горе, общих потерях, но в то же время заставившей каждого из них острее почувствовать одиночество. С другой стороны, в картине поразительно мало маркеров эпохи. О блокаде напоминает лишь короткий эпизод в госпитале, когда раненые, играя с маленьким Пашей, просят его изобразить собачку, которую тот никогда не видел: «всех поели». Больше никаких примет времени мы не увидим: в «Дылде» намеренно ни разу не появляется ни портрет Сталина, ни советский флаг. Вероятно, в таком намеренном обезвременивании пространства можно видеть ту же попытку героев забыть о войне, абстрагироваться от конкретно-исторического.
Таким образом, можно сказать, что «Дылда» - это отнюдь не историческое кино, по которому можно изучать жизнь советских людей во время и после войны, это попытка переосмысления травматического опыта войны с точки зрения нашего современника, попытка заглянуть в человеческую душу и заглушить в ней пустоту, оставленную войной.
