*(Фото из Интернета)
Одна моя знакомая, женщина со средним общим образованием, проработавшая до самой пенсии делопроизводителем в какой-то советской конторе, всё недоумевала, почему возникла у нынешней части общественности навязчивая идея о ежегодном проведении ТОТАЛЬНОГО диктанта. «Разве может эта ТОТАЛЬНАЯ задумка научить наших граждан грамотно писать, верно, произносить и правильно употреблять русское слово, которое основательно покалечено иностранной тарабарщиной?» - спрашивала она меня.
«У меня, -добавляла она, - 10 классов образования. Я уже не помню правил грамматики. Но можете продиктовать мне любой диктант, взятый из отрывков русской и советской литературы, и вы не найдете у меня более двух ошибок».
Делать пенсионерам, особливо зимой, нечего, и мы осуществили задуманное. Навскидку был взят текст из сборника диктантов для современных выпускников. Что-то из текстов по Горькому. Там много авторских тире. 225 слов. Это много. Моя собеседница справилась с диктантом на «отлично», не совладав лишь в двух случаях со знаменитыми авторскими тире у Горького. Выпускница, сдавшая отлично ЕГЭ, пробовавшая у меня одолеть диктуемый мною текст, ошиблась в 10 случаях орфографии и в шести пунктуационных правилах.
Более всего огорчилась своей победой в этом тихом соревновании пенсионерка. «Как же так? – недоумевала она. – Я уже не помню правил, а внучка знает их почти все. Но я справилась с диктантом, а она – нет. Вот пишут диктанты, называя их ТОТАЛЬНЫМИ. А что, разве нельзя употребить русское слово вместо чужеземного? Например, ВСЕОБЩИЙ диктант? Вот одна из причин безграмотности наших внуков. К тому же мало читают наших классиков…»
Не раз мне пришлось выслушивать один и тот же вопрос, который задавали люди приблизительно моего поколения: «В чем причина страшной безграмотности наших внуков? В школах разные учебные технологии, современные программы, учебники, умнейшие учителя, а толку нет».
И в самом деле, в чем проблема? Даже мой многолетний педагогический опыт не позволяет мне сходу внятно осмыслить причину падения уровня образования. На ум приходит многое, но все кажется неистинным, неубедительным и даже фальшивым.
Вот мои собеседники, люди моего поколения или чуть моложе, чутьем определили: все дело в новых программах. Не в учителях, не в родителях, а именно в учебных программах. Должен согласиться с вами, дорогие собеседники: вы правы. И начнем наш разговор с программ в начальной школе. Поколение первоклассников, конца 40-х, начала 50-х годов прошлого века, обучались по удивительно продуктивным программам. В классе было всегда не меньше 41 человека. Учительница или учитель (в начальной школе нередко работали и учителя мужчины) имели в лучшем случае учительский институт. В основном трудились учителя после курсов по ускоренной подготовке учительских кадров: в стране после войны педагогов не хватало. Но на выходе из четвертого класса отличников из 41 -45 учащихся была треть, столько же было «хорошистов», остальные оканчивали начальную школу после обязательных испытаний (экзаменов) удовлетворительно. 1-2 человека – второгодники. И такая статистика была повсеместной. В чем же дело? А дело все в программах, учебниках, единых в своих требованиях и содержании. Помню, писали огромные диктанты, где после пяти ошибок ставил учитель безусловное «два». Но этих двоек было одна или две на класс. Все дело в том, что изучение грамматики было построено на зрительно-логическом методе. Специфика нашего языка в чем? Упрощенно: мы говорим, произносим одно, а писать надо то, что видим и по правилам. Например, произносим «вада», а пишем «вода». В то время при изучении написания слова преобладала зрительная доминанта. Моя пожилая собеседница, которая училась в школе в 50-е годы, сокрушалась тем, что все правила перезабыла, но пишет все слова правильно. А внучка её, выпускница,умная девочка, слово «ещё» преобразует в «исчо». В чем причина грамотности бабушки, перезабывшей правила, и безграмотности внучки, которая правила не забыла, но пишет столь безграмотно? Выше я отметил, что программы по русскому языку базировались на зрительной доминанте и на правильной логике выстраивания обучения в букварный период. И всё базировалось на зрительном восприятии слова, списывании с текста, чтении. На слух (диктанты) писали только в третьем классе. Фонетику, звуковой состав слова, в младших классах не изучали. Современная ученица, внучка бабушки, попала под каток фонетического и фонематического метода изучения слов. То есть, сначала - как слово звучит. На смену зрительной доминанте был взят фонетический, звуковой, Бедной внучке и в детском садике в подготовительных группах пришлось воспринимать слово на слух - так, как оно звучит: «карова» «маркоф», «сабака». Уши слышали, а глаза не видели верного написания слова. Даже весь букварный (эльконинский) период дети с учителем бились не над зрительным восприятием слова, а над его произношением. Сами того не ведая, учителя создавали все условия для дисграфии у внучки. То есть, при нормальном интеллекте ребенок не смог нормально овладеть письмом. Да и как он мог правильно им овладеть, если первоклассник впервые видит букву, реально знакомится с нею только во второй половине учебы в первом классе! Первичным стало для него восприятие слова через звук. Развивая фонематический слух у детей, учителя, следуя программе, стали с удивлением замечать, что дети пишут скверно, безграмотно. И безобразная безграмотность стала устойчивым грехом учеников, когда фонетический метод в программе по изучению русского языка стал доминирующим.
К слову сказать, мне, филологу по образованию, с фонетикой как с разделом науки о языке удалось серьёзно встретиться только на первом курсе института. Но это не делало моё поколение безграмотным. Конечно, это не означает, что дети не должны изучать её в школе. Но как доминанту при изучении слова фонетику надо исключить. Следует вернуться к зрительно-логическому методу. И грамотность повысится, и развитие будет к месту. И помнить: многознание уму не научает. Но об этом я однажды уже писал…