Автор: Николай Соснов
Читайте Пролог, Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18 романа "Крепость" в нашем журнале.
ГЛАВА 19. КАЛАШНИКОВ
13 ноября. Дневник старателя Жука.
Меня поселили в чреве Корабля в горнице, поистине переполненной волшебством. Мебель в ней вырастает прямо из стен. Когда я распаковал свой дорожный мешок, часть пола колдовски преобразилась в сундук. Раздавшийся из пустоты голос хозяйки Корабля предложил мне сложить туда вещи. Подобным способом в комнате появились при мне скамья и кровать.
Затем последовал обед в общей столовой. Изумленный увиденными чудесами я ожидал, что подадут какое-нибудь необыкновенное блюдо, но это оказался всего лишь борщ, правда, вкусный и наваристый. Нас накормили точно так же, как и сидевшую неподалеку компанию молодых солдат.
После обеда настало время посетить занятия книжников. Мне предложили сходить на урок для взрослых. Такого прежде мне видеть не приходилось. В большом зале около полусотни человек, в основном пожилых, с интересом слушали рассказ учителя о названиях различных месяцев. В конце наставник сообщил какие книги на тему календаря можно прочесть в Библиотеке. Именно туда меня, наконец, повели ближе к вечеру. Но восторг и благоговение переполняют меня, и я вынужден прервать запись, чтобы немного успокоиться.
- Несчастливая твоя доля, мужик! - ворчал Барс, ворошась руками по карманам куртки и штанов Калашникова. - Что тебе сдалась Оленка наша? Язва то, а не девка!
Пожилой охотник умело ощупывал одежду и обувь торговца в поисках метательных ножей. Его товарищи, весело гутаря, покуривали в сторонке дурман и, казалось, вовсе не обращали на них внимания. Даниил был спокоен. Он действительно сдал все оружие, даже спицу не утаил. Коль уж вынужден пройти дурацкое испытание, то лучше действовать честно.
- Чист, одевайся! - разрешил Барс. - Ишь, вырядился, как на вечорку!
Калашников не заставил себя просить дважды. Стоял крепкий предзимний морозец, и в теплой одежде Даниил почувствовал себя куда лучше, чем нагишом. Этот бросок костей торговец выиграл. Барс проверял тщательно, но искал только то, чем можно колоть, рубить, резать или бить. Между тем, в куртку, кафтан, рубаху и штаны Калашников вделал лишние веревки, шнуры, куски ткани, кожи и даже новинку — стальную проволоку. Красивые дорогие пуговицы искусно крепились медными гвоздиками, острия которых он собственноручно смазал быстродействующим змеиным ядом. Совесть не осуждала Калашникова: формально правил испытания он не нарушал.
Они помедлили перед затянутым туманом глубоким оврагом. Потом Барс, сверившись по каким-то ему одному ведомым приметам, тихо произнес:
- Вот и окно. Проход открылся. Спеши, у тебя время до счета «сорок восемь», чтобы забраться на Полосу.
Калашников нырнул в туман и понесся по неровному склону оврага вниз. Загрохотали осыпающиеся под его ногами камни.
В общих чертах агент Алфавита представлял себе суть объекта, который охотники Оленьего леса с оттенком суеверного трепета называли Полосой. Заповедная территория, подвластная духам и демонам, на деле являлась вышедшей из строя системой безопасности, некогда ограждавшей от вторжения посторонних периметр вокруг чего-то чрезвычайно важного для ее создателей. Шут знает, творение ли это древних людей или еще кого. Страж давно выжил из ума, но от этого стал только более опасным. Сами охотники на Полосу не ходили, используя ее для отбора чужестранцев, желавших с ними породниться. Последний раз Полосу опробовали лет десять назад, и решившийся претендовать на членство в зажиточной общине смельчак так с нее и не возвратился.
Овраг Калашников пересек на семи вздохах. Когда он набрал воздух в легкие в восьмой раз, ноги уже стояли на его противоположном краю. Отдышавшись, Калашников сверился с грубой картой, намалеванной Барсом на куске бересты. Предстояла пробежка через холмистую, усеянную болотцами и кустарником местность до конечного пункта — избушки на краю леса.
Сзади что-то чавкнуло. Калашников осторожно заглянул в овраг. В густом тумане не видно ни зги. Наверху тоже в трех шагах уже не рассмотришь дороги. В любом случае лучше долго не задерживаться на одном месте. Но сначала нужно вооружиться. Хотя бы палкой.
Подходящий большой куст нашелся поблизости. Отломив и очистив самую тяжелую ветку, Калашников придирчиво ее изучил, сделал пару замахов на пробу и печально вздохнул. Плохое подспорье. Ладно еще Олену не отправил с голыми руками на волка глупый старик. Постаравшись отогнать подальше тревогу за судьбу жены, Даниил Калашников скорым шагом двинулся на пересечение Полосы.
- Не крадись, - поучал его Барс прошлым вечером. - Полоса тебя заметит все равно. Чем дольше будешь ошиваться на ней, тем вероятнее погибнешь. Гляди в оба и топай быстро.
Калашников учел совет Барса. Тот являлся одним из жителей охотничьего селения, кто в юности добровольно проходил испытание и сумел выжить. Большинство трепетало перед Полосой, но отдельные храбрецы бросали ей вызов.
- Молод был, - коротко пояснил Калашникову Барс. - Поспорил за стаканом вина, ну и рванул, деваться некуда.
Туман, в котором шел Калашников, казался купцу каким-то неестественным. Он не столько стелился к земле, сколько поднимался от нее, напоминая больше дым, чем водяной пар. Оседающие на коже частички жидкости походили скорее на масло. Ничто не колебало тягучее спокойствие тумана Полосы. Перед ним смиренно стихал даже порывистый осенний ветер.
Однообразная, усеянная низкими холмами и заросшая облетевшим кустарником местность вгоняла Калашникова в тоску. Он шел и шел, часто наталкиваясь на внезапно выплывший из дымки куст или слишком поздно замеченное деревце. Иногда купец спотыкался о выступающие из почвы корни или разбрызгивал грязь из застоявшейся с последнего дождя лужи. С лужами следовало поступать аккуратнее: любая могла скрывать под собой трясину.
Калашников в очередной раз споткнулся. Он поднял правую ногу, собираясь отбросить в сторону зацепившийся за сапог побег ползучего растения, но не тут-то было. Проклятый вьюн впился в него мертвой хваткой. В ответ на рывок человека куст резко потянул конечность к себе. Даниил неожиданно для себя упал на спину, оказавшись во власти растения, которое, демонстрируя чудовищную силу, волокло его в туман.
Внезапно из мглы к лицу Калашникова протянулся еще один побег ползуна. Травянистая коробочка, торчавшая на конце тонкой ветви, раскрылась и выхаркнула свое содержимое. Калашникова спасла хорошая реакция. За секунду до того, как сок брызнул ему на него, купец успел извернуться и откатиться из-под струйки терпко пахнущей жидкости. Попав на землю и камни, сок зашипел и растворился, в воздух поднялось облачко удушливого пара. Кислота!
Из тумана уже спешил второй отросток с точно такой же коробочкой. Калашников сел на ягодицы и, хорошенько замахнувшись, ударил его импровизированным посохом в самое тонкое место. Он рассчитывал одновременно отбросить опасное щупальце и перерубить его. И у него получилось, о чем Калашников тут же пожалел. Отсеченная емкость с кислотой разорвалась в полете, разбрызгав едкий сок. Калашников прикрыл лицо рукавами куртки. Только бы не прожгло одежду насквозь до мяса!
Дубленая кожа не устояла, но в борьбе с ней кислота растратила все силы и не смогла проесть многослойную прочную ткань кафтана. Калашников настороженно ожидал новых атак, но они не последовали. Тогда, не ослабляя внимания, он занялся захватившим ногу ползуном.
Перерезать захлестнувший ногу жгут было нечем, однако, Калашников имел козырь в рукаве. Он заметил, что ползун реагирует на его прикосновения, усиливая давление на ногу. Значит, есть вероятность, что мерзкое растение способно испытывать что-то наподобие боли. Положив палку недалеко от себя, Калашников отработанными движениями освободил от нитяных петель украшавший куртку стальной узор. Скоро в его руках очутился слегка изогнутый кусок проволоки с заостренными концами размером в четыре указательных пальца. Конечно, хуже, чем его любимая спица, но на безрыбье за рыбу и рак сойдет.
Прицелившись под нужным углом, Калашников воткнул конец проволоки в травяную плоть ползуна. Щупальце дернулось, крепче сжало ступню и снова поволокло Калашникова. Он исхитрился упасть на бок, согнув спину, и продолжал вводить стальную иглу в ранку. Видимо, ее кончик добрался до примитивного нервного канала, потому что отросток вдруг заметался, таская Калашникова из стороны в сторону. Торговец ждал нападения с применением кислотных бомб, но вместо этого жгут на ноге ослаб, а затем вьюн отпустил человека и исчез в тумане так быстро, что чуть не выдернул из рук Калашникова проволоку.
Даниил Максимович Калашников мысленно в очередной раз похвалил свою смекалку. Сменив в свое время профессию разбойника на ремесло шпиона, он выбрал правильную сторону, ту, которая не только платила деньги, но и заботливо учила всяким полезным вещам, а также развивала ум и воображение своих сподвижников. Догадался бы грабитель Борис Дзюба, что подлому кусту можно сделать больно? Вряд ли. Он боролся бы с вьюном, как привык, сила на силу. А вот купец Калашников умел уже не только сохранять хладнокровие в опасной ситуации, но и соображать на ходу, сопоставляя факты и творчески применяя полученные прежде знания.
Поднявшись и подобрав посох, Калашников поспешил убраться подальше от места сражения с кустом. Нога болела адски. Хромая, он отошел шагов на полсотни и присел, чтобы снять обувь и осмотреть ногу. Ползучая дрянь оставила на сапоге отчетливую глубокую вмятину. Стопа налилась обширным кровоподтеком и уже распухала. Вскоре на правую ногу нельзя будет ступить. Больно, но придется идти быстрее, чтобы прибыть к цели путешествия до того, как поврежденная нога окончательно откажется служить своему хозяину. Обувшись и стиснув зубы, Калашников продолжил путь, пересекая туманную холмистую Полосу.
Через несколько шагов ему хотелось кричать от боли. Через сотню — выть. В ушах гулко стучала кровь. Иногда Калашникову казалось, что в промежутках между испускаемыми сердцем ударами пульса слышатся еще какие-то звуки. Шаги. Это были шаги. Кто-то шел за ним в тумане, стараясь не шуметь, но попадая в лужи или оскальзываясь на камнях. Тогда до Калашникова доносился всплеск или шорох.
Человек или зверь преследует его? Кто бы это ни был, сейчас Даниил находился в невыгодном положении по отношению к нему. Охромевший и почти безоружный он был не в состоянии принять бой с любым достаточно серьезным противником и отдавал себе в этом отчет. Чтобы победить, требовалась хитрость. Но какая? Этого Калашников не представлял. Не зная, где враг и кто он, нельзя было разгадать его замысел и принять толковое решение. Купец понимал одно: каждая лишняя минута на Полосе грозит гибелью. Превозмогая боль, он ускорил шаг.
Характер почвы постепенно менялся с твердого на пружинистый. Камней становилось меньше, а кустов больше, так что теперь Калашникову приходилось буквально продираться через заросли. Внезапно далеко впереди на уровне глаз Калашникова заблестели два крупных желтых округлых огня, словно кто-то зажег фонари или факелы, только пламя выглядело слишком ровным для естественного. И скорость, с которой шары понеслись в сторону купца, была чересчур высока для пешего человека. Всадник мог бы развить ее, хорошенько разогнав лошадь, но Калашников не слышал цоканья копыт и других звуков типичных для скачущего коня. Чем бы это ни было, оно неслось сквозь масляное марево совершенно бесшумно.
Калашников повернулся влево и побежал наискосок от движущихся огней. Травмированную ногу будто жарили на вертеле, время от времени ковыряя подошву или голень лезвием ножа. Правая нога задерживала Калашникова, но она же его и спасла. Оступившись на кочке, Даниил упал на живот и выронил посох. Ветка подскакнула, на миг встала почти вертикально и шмякнулась в грязь в двух шагах от Калашникова. Земля под тяжелой палкой чмокнула и подалась, впитывая угодивший в ловушку предмет. Пара мгновений — и добрую треть посоха уже засосала трясина.
- Господи боже! - вырвалось у Калашникова. Он был на волосок от гибели. Прямо на брюхе агент Алфавита осторожно отполз от болота, перевернулся на спину и поднялся, постаравшись проделать все это как можно быстрее и готовясь столкнуться лоб в лоб с неведомой опасностью. Но желтые огни исчезли без следа.
Калашников сверился с картой. Если верить чертежу, и если он не сбился с пути, до выхода с Полосы осталось всего ничего. Калашников заковылял в нужном, как ему казалось, направлении, полагаясь уже не столько на видимые ориентиры, сколько на чутье. Опять за спиной послышались знакомые шаги. Нужно скорее выбраться из тумана, иначе он останется тут пленником навсегда. Только бы не подвела проклятая нога!
Молочно-грязная дымка вокруг Калашникова мрачнела по мере приближения к границе Полосы. Вот и опоясывающий опасную территорию ров. Калашников заглянул в него и отшатнулся: на дне клубилась тьма. Туман достиг такой плотности, что видимость сократилась до длины вытянутой руки. Спускаться с обрыва придется вслепую. Настоящее безумие, запросто можно свалиться и переломать руки-ноги.
Он снова услышал шаги. Кто-то приближался вразвалочку, уверенной походкой хищника, знающего, что жертве некуда деваться из расставленной ловушки. Калашников сел на корточки, скривившись от очередного приступа боли в правой ноге. Купец набрал в левую руку мелких камней, лег на живот и пополз, ужом соскальзывая вниз по стенке оврага. Чахлые кустики служили промежуточными пунктами путешествия. Наткнувшись на очередной, он цеплялся за него и подкидывал во мрак камешек. Прислушиваясь к звуку от его падения, Калашников пытался определить, что ожидает его впереди, а заодно дезориентировал возможных наблюдателей относительно своего местоположения. Ничего подозрительного или свидетельствующего о готовящемся посягательстве, он так и не услышал.
Когда уклон перешел в пологую поверхность, дышать стало гораздо труднее. Калашников достиг дна оврага. Здесь туман почему-то загустел, оседая на земле жирной масляной пленкой. Калашников не решился подняться и продолжил ползти. Голова отяжелела, будто в дурманном чаду или под винными парами.
Он исцарапал живот и ладони, ушиб локоть левой руки и чуть не пропорол щеку о шип какого-то колючего цветка. А противоположный склон оврага все не начинался. Уровень почвы оставался удручающе ровным. На миг Калашников засомневался в своей интуиции: а не сбился ли он с верного курса? Он почти уже решил повернуть и поискать склон справа от себя, но все-таки волевым усилием заставил себя ползти дальше.
Туман кончился внезапно. Раз — и замкнулся сплошной оградой позади. Приподняв голову, Калашников увидел прямо перед собой пару сапог, в которые были обуты толстые ноги в меховых штанах. Мускулистая рука Карпа схватила молодого торговца за шиворот и легко, как щенка, вздернула его на ноги. Удивительно, но правая нога Калашникова, еще секунду назад хромая и терзаемая болью, теперь без малейших возражений приняла на себя положенный вес. Первый Рыбак приблизил к Даниилу усатое лицо, дохнул на него чесночно-луковой приправой и сказал с ехидной усмешкой:
- Пойдем, зятек! Жинка тебя уж заждалась. Честным пирком, да за свадебку!
- Погодь! - осадил обошедший Полосу по краю и сейчас маячивший за спиной Карпа старый Барс. - Он же теперь наш! Шаман должен его заступника узнать сначала!
- Нечего тут узнавать! - отрезал Карп. - Он с Полосы на животе выкарабкался. По всему видать, змея ему заступница. Быть у меня в зятьях Полозу.
Так разведчик Алфавита Даниил Максимович Калашников, в прошлом Борис Дзюба, обрел законную семью, новую родину и третье имя, став охотником Оленьего леса по прозванию Полоз.
Продолжение следует...
Уважаемые читатели! Роман "Крепость" является продолжением романа "Сокровище", опубликованного в нашем журнале. Если Вам нравится роман "Крепость" и хочется узнать с чего начались приключения его героев, перейдите, пожалуйста, в Эпилог романа "Сокровище". В верхней части Эпилога Вы можете найти ссылки на главы романа "Сокровище" и ознакомиться по ним с романом в полном объеме.
Нравится роман? Поблагодарите журнал и автора подарком.