У меня есть кот Бродский, и имя свое он оправдывает полностью. Очень любит читать стихи. Утром, днем и ночью. Ничто не может утолить его жажды к поэзии. Иногда получается довольно прилично. Есть у него мажорный сборник про поесть, поспать и пошалить. Иногда проступают лирические нотки про ласку и тоску, но обычно его меланхолия длиться недолго. Он умеет поднять себе настроение игрушками, коих у него в большом достатке в связи с таким же достатком влюбленных и благодарных слушателей. Шагу ступить негде - везде найдется какой-нибудь шарик, мышка или кусок меха.
Есть такая особенная игра у Бродского: неясными мне путями загнать свое богатство в труднодоступные места, например, под стиральную машинку, а потом умирать под мебелью и жалобно просить достать. Я, конечно, не железная и в конце концов сдаюсь, вооружаюсь длинной обувной ложкой и выуживаю всякую всячину на свет. Долго ли длится кошачья радость? Секунд тридцать. Потом случается очередной гол и слезные мольбы о помощи.
Ночные игры веселее вдвойне. Атака на холодильник начинается где-то между двумя и тремя ночи. Только теперь кот не пытается вытянуть мышку за хвост, а с дикими воплями вешается на ручке дверцы. Наверное, думает, что я его игрушки внутри на ночь закрываю, и их нужно спасать. Или, что вероятнее, будит меня ради смеха. Это ж такая умора наблюдать, как я тревожусь о том, что ручки будут истерзаны когтями. Стоит мне оказаться в поле зрения, как рыжее чудовище, хихикая (честно), со всех ног бежит прятаться. Выполнив четыре-пять подходов по три повторения, Бродский с чувством полного удовлетворения заваливается спать рядом, мурлыча и ласкаясь как прилежный кот. И вот что делать с этим подхалимом? Прощать и оправдывать поиском вдохновения. У всех свои способы. В жанре трагикомедии Бродскому равных нет. Если бы он мог писать и читать, то его тексты о странном поведении человека были бы большой литературой.