- Никас, счастливого пути и радости! – Мелодичный серебристый голос, казалось, произнёс эти слова несколько раз, и они отчетливо запечатлелись в сознании новорождённого.
Вселенная наш дом и всё существование является нашей семьёй, поэтому ни один человек не одинок на самом деле, все мы соединены невидимой нитью родства. И если сердце человека не наполнено любовью ко всему окружающему, тогда многое теряется и проходит мимо. Величие Мира остаётся невидимым, как невидима красота подводного царства при взгляде на поверхность океана.
Огромная радость появляется, когда начинаешь жить творчески, когда выражаешь себя настоящего и отдаешь миру аромат цветов, распустившихся в глубине сердца. Цветы – это наши усилия, усилия быть немного лучше, немного ярче и богаче как Человек.
Прошло более двадцати лет после рождения, а Никас всё ещё спал, спал на ходу, за работой и развлечениями, не осознавая, кто он на самом деле и для чего пришел. Только по ночам часто слышал всё тот же серебристый голос, который говорил:
- Проснись, Никас! Проснись же наконец и займись делом! Что ты ходишь и спотыкаешься о собственную тень? Открой глаза и пусть они наполнятся светом действительности. Тогда струны твоей души ощутят невидимые пальцы Создателя, призывающего жить в гармонии с Бытием.
Никас во сне понимал, что живет не так, что зажат и не находит выхода внутреннему порыву.
- Кто я? Что я должен делать?- вопрошал он со стоном.
- Я не могу тебе сказать,- отвечал серебристый голос с нежностью.- Ты должен найти себя сам – это задача, которую необходимо решить. Каждому человеку предназначено пройти через жернов поиска, чтобы было видно, добрые ли он хранил семена. И не в нашей воле нарушать нить судьбы, за которую держится идущий. Только не забывай о нашем разговоре, когда проснёшься от ночного сна!
Никас обещал не забывать. Но когда просыпался, в памяти ничего не оставалось, только некое шевеление, какой-то настойчивый зов, который он не мог понять. В такие моменты он целый день был немного не таким, как обычно. Со стороны было видно, что он задумчив и рассеян, более чужой среди родного.
Никас понимал, что может прожить жизнь, словно под гипнозом, шатаясь от крайности к крайности, от радости к печали так и не найдя центра, того места, где бы он чувствовал себя фонтанирующим энергией, довольным, знающим, куда идет.
Сейчас он жил не осознанно, не чувствуя себя зрелым, а значит, просто старел. А стареть – это не цель человека. «Если ты был не развит в молодости, а теперь состарился, то будешь не развитым стариком,- размышлял Никас.- Всё просто, как трава в поле. Так мудрость не приобретешь, можно даже глупее стать».
Тогда он взялся за кисть. Внутреннее давление требовало творческого выражения и всплывающие в сознании идеи стали воплощаться в картинах.
Никас всегда видел цветные сны, но никогда не видел себя художником. Был кем угодно, но только не стоящим перед холстом с красками. Только однажды он увидел во сне, как идет по галерее с собственными картинами.
Как-то раз, прогуливаясь в вечернем парке с любимой, девушка спросила:
- Никас, ты стал каким-то другим. Ты всё больше уходишь в свою работу над картинами. Глаза твои словно небо – смотришь в них и ничего не видишь кроме бескрайности. Мне кажется, что ты больше не любишь меня и думаешь скорее об эффекте красок, чем о том, что этот вечер принадлежит нам.
- Совсем не так. Я полон радости от того, что ты рядом со мной. Я счастлив, что в моей руке лежит твоя ладонь, которая дороже, чем кисть художника со всеми красками мира. И я искренне наслаждаюсь твоим теплом и нежностью. Просто творчество очень меняет человека внутри, делает его задумчивым, так как восприятие мира принимается острее и не позволяет отвлечься. Каждое новое впечатление просит творческого выражения, просит сделать лучшее из худшего. Жизнь требует от художника, чтобы он прошел весь свой путь глазами, оставляя позади картинные следы, наполненные красотой и любовью.
Девушка внимательно посмотрела в глаза Никаса и дотронулась до них кончиками пальцев.
- Никогда не задумывалась, что есть люди, которые ходят глазами. Как же это тяжело, ведь глаза во много раз нежнее, чем ноги, и отдыхают они только, когда закрыты.
- Иногда это действительно тяжело,- Никас улыбнулся.- Ноги не могут дать столько свободы и быстроты передвижения, сколько дают глаза.
Он продолжал рисовать. Картины из-под его кисти выходили, поражая глубиной и разнообразием мастерства. Что-то не обычное присутствовало в его работах, волнующее. Но ещё больше, чем над картинами, Никас работал над собой. Глаза его научились видеть тишину и боль, чистоту души и свежесть воздуха на рассвете. А сам он стал похож на радугу – от себя прошлого, к себе настоящему, с разнообразием красок и величием.
