Последнее время – недели так две, появилась у меня новая привычка – класть телефон перед сном под подушку. Хотя места вокруг предостаточно – широкая панель над изголовьем кровати, тумбочка рядом с ней, подлокотник кресла…Но нет – именно под подушку. Минздрав не одобряет и устал стращать нерадивых телефонозависимых алалаев на каждом углу байками про «вредные магнитные излучения гаджетов, рак ушей, глаз и мозга» при чрезмерно близком контакте с гаджетом звонилкой-будилкой. Но красноречие даже армады докторов для меня почему-то не впечатлительно.
Хотя, где-то бьется мыслишка о том, что и так в моей жизни много всяких вредностей. Впрочем, фатальностью их исхода можно пугать так же, как и бородавочной сыпью, которой якобы может наградить безобидная жаба…Ну, знаете, да? В детстве была такая пугалка, что, мол, погладишь сие недоразумение – и будешь ходить в пупырышках. А я погладила как-то раз. И ничего. Жаба только булькнула что-то на своем жабьем наречии, посмотрела на меня как на презренную и сиганула в речку.
Зато сквозь синтепоновое нутро подушки не так противно и резко слышно, что уже шесть утра. Шесть. Утра. Для меня, совы в квадрате, встать в любой час до полудня – то же самое, что с разбегу шлепнуться об асфальт. Всей площадью тела. Распластавшись блином.
«Блин», – пронеслось в еще затуманенной сном голове, когда откуда-то из подподушечных недр до меня донеслось «Дууу! Ду хаст! Ду хаст мищ! Ду хаст мищщщ!!!»Не каждого утром будит Тилль. Но, кажется, в моем плейлисте одной его песней станет меньше – начинаешь по-тихоньку ненавидеть то, что бесцеремонно вырывает тебя из часами не наступающей неги…Засыпаю обычно под утро.
Потягушки-в себя-приходушки…Главное– опустить ногу на пол. Желательно – две. Я хоть и далекадалека от суеверий, но встаю с постели именно так – двумя ногами. Как приземляющийся парашютист.
Шлеп, шлеп…оп, дверной косяк. Уже традиционно бьюсь о него лбом – это стало утренним ритуалом.
Шлеп, шлеп…щелк. Надо лампочку в ванной вкрутить потускнее, что ли. Сиди теперь на краю ванны, елозь щеткой по зубам и лови в глазах зайчиков.
Шлеп, шлеп…ШШШ…Бульк…Щелк.
Пшшш…
Хорошо, что у меня электрический чайник. Не надо ждать пол часа пока вскипит.
Дзынь…Впрочем. Мне тарелка ни к чему. Не могу есть по утрам.
Дзынь…На место ее, в шкаф.
Что там у нас за окном?
Как обычно, хмарь. На дворе – середина июля, а льет октябрь. Точно, Питер решил прокатиться с гастролями по городам. Унылость. Серость. И едкая пыльная зелень. Вот что за окном.
– Хщщщ, – вздохнул чайник, закипел, мол.
– Окей, чайник. Какой я хочу чай?
Открываю дверцу шкафчика, где приуныли коробочки с зеленым и черным, отодвинувшись от банки с кофе. Не дружат чего-то. Может, потому что я обычно пью кофе…Странно. Ни одного пакетика. А кофе не хочу. Вот и утреннее чаепитие.
– Привет, Ирина Сергеевна, – здороваюсь я со своим отражением в зеркале. – Что, трудиться? Давай, в путь.
Извечный вопрос – что надеть?
Зависаю с ним у шкафа.
Впрочем.
Чего заморачиваться.
Джинсы, рубашка – и вперед.
Нет, не эти.
Вот эти. С драными коленками. Да, вот такая теперь «бомжарная» мода – не поймешь, хиппи-не хиппи. Панк-не панк. Летел с самосвала – тормозил носом, рвали собаки или погрызла штанишки моль…Но мне все равно на моду. Ношу то, в чем удобно.
Ну, собралась. Ключи – привычным движением руки – в задний карман. Как и телефон. И проездной. Всё – в задний карман. Всё в…Впрочем, не все же так плохо. Можно и не всё.
Гууу…
7
6
5
4
3
2
1
Дзынннь!
Приехали, теперь - лифт в метро не идет.
Кххх…Кххх…Дверь в моем подъезде скрипит так, как будто кашляет. Не болей, старушка. И я постараюсь тоже.
Лужи. Кругом – лужи. Если смотреть на них со ступенек подъезда – кажутся озерами. Ливануло ночью хорошенько сегодня. Даже подтопило балкон.
Прыг…
Прыг…
Ногу сюда, другую туда…
А, всё равно кеды уже мокрые.
Звяк!Звяк!
Вот за что не люблю таскать с собой мелочь – ходишь как свинья-копилка, трелями копеечными перезвякиваешься.
– Все идет по планууу…И все идет по планууу, – сипит в наушнике Летов. Егор Летов. Неоднозначная в творческом плане, но однозначно яркая натура своего времени…Парень, безмерно любивший жизнь, сигареты, алкоголь и – котиков. Любивший так, что бренькнув финальным аккордом по гитарному рифу, застегнул на ней до времени чехол. И сам – застегнулся на глухую молнию вместе с ушедшей в драйвовом угаре эпохой…
Лужи.
Люди.
Машины.
Люди – по лужам.
Машины – по лужам.
Лужи – по асфальту, газонам и тротуарам…
Но я допрыгала. Дозвякала. Сырной бабиной из-за кучерявого парка выкатилась станция метро.
"Вииииууууфшшш " - теплый поток воздуха, гонимый дребезжащим составом, чуть не сбивает с ног.
Кстати. Еще раз о пугалках. Все мы знаем, что стоять у края платформы в метро КРАЙНЕ ОПАСНО. Предупреждают не только минздрав, но и работники метрополитена. И вероятность сверзиться на пути – не самое страшное, что может быть. Между рельсами затаился ОН. Контактный Рельс. Дотронешься – и все косточки просветит. А там еще поезд несется – вжик! – и полетела головушка…На самом деле всё не так. Для особо одаренных -и везучих - в бочине платформы есть лоток. Зазевался-упал – не беда. Не трогай рельс и прячься в нишу.
Чучух-чучух.Чучух-чучух.
– Станция Тургеневская. Переход на Сокольническую линию, – монотонит динамик в вагоне. – Уважаемые пассажиры! Уступайте места пожилым людям, пассажирам с детьми и беременным женщинам, – просит он.
Ага. Щас.
Все сидящие притворяются, что спят.
Как обычно.
Дочухали до моей станции.
Шлеп…Шлеп…
Московское метро не такое глубокое, как питерское. Тут на некоторых станциях даже нет эскалатора.
– Газетки, газетки, бесплатная свежая пресса! – надрывается на выходе мужичок лет пятидесяти в красной жилетке, завязанной в три оборота на животе, на манер, как у буфетчицы, с надписью во всю мятую присборенную спину «Вечерняя Москва».
– Если есть в кармане пачка…сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день, – вторит Летову в моих наушниках Цой. А стеночку-то его того, закрасить собираются. Прав. Чертовски прав. И сигареты есть. И всё не плохо. И не такое переваривали.
По носу щелкнула крупная капля. С виноградину. А, может, с оливку. Еще вымокнуть не хватало.
+ 100500 к скорости.
Через двор, через заправку, через железнодорожный переход – и я на ра-бо-те.
***
– Ира, привет!
– Привет , Оль! – встретились мы с коллегой на ресепшене в редакции. Чуть пройти по коридору, мимо шкафов и клетки с морской свинкой Твиксом, и – здравствуйте всем!
А где, кстати, все?
Времени пол 11.
А, пятница…нечему удивляться.
– Ирчик, салют! – несется из дальнего угла отдела. – Пошли еды найдем ?
– А пошли! – кидаю я сумку в кресло, успев тыкнуть пальцем кнопку на системнике.
Фррр…Фррр…
Давай, родной, включайся.
– Ольчик, мы в столовку. С нами пойдешь? – зовет Юрик.
О таких говорят – обаятельный.
От слова «баять».
«Забаит» любого.
За то его и любим.
– Не, ребят, я только оттуда, – крошит морковку Твиксу Оля. – Хотя…захватите мне шоколадку, пожалуйста! – прищемила ее крик захлопнувшаяся дверь редакции.
– Ир, там дождяра льёт опять. Пошли в курилку на четвертом, – выбирая, что съесть первым – сосиску в тесте или пирожок с яблоком, говорит Юра.
– Да пошли на улицу, под козырьком постоим. Хорошо. Прохладно, – отвечаю ему.
– Ну ок, – уже от чего-то откусил он.
Нет, даже в Питере, даже в Лондоне светлее и теплее, чем у нас этим летом в Москве. Страшенные тучи нависли над бизнес-центром, грозясь рассыпаться градом величиной, наверное, с картошку.
– Доброе утроооо!!! – донеслось из открытого окна соседнего с нашим офиса. – Доброе утро!!!
– О, опять горланят, – поднимает голову Юра.
Из кричащего окна высунулся на улицу Черный Рыцарь.
Я его так называю.
Несколько раз встречались с ним в коридоре.
Черные волосы по плечи.
Черные глаза.
Черная рубашка.
Брюки, галстук и туфли – догадайтесь, какого цвета?
Молодцы.
Довершала его "рыцарский" образ трость антрацитового дерева с металлическим набалдашником.
Как-то даже поднимались с ним в лифте.
И он мне сказал:
– Доброе утро!
И я ему:
– Доброе!
И знаете.
Как-то всё посветлело.
От простого слова из шести букв...или это лампы в лифте разгорелись ярче.
- Доброе утро, ребята!!! – закричал Черный Рыцарь из окна.
– Доброе! – хором ответили мы с Юрой.
Черный Рыцарь на минуту скрылся за подоконником.
Ветер взлохматил кусты и затушил мою сигарету.
Бархатная тишина.
Только листья по тротуару фшш…фшш…В проеме снова появился Черный Рыцарь.
– Да будет солнце! – крикнул он и отпустил в бушующее небо целую связку желтых воздушных шаров.
"Девочка летом слушала громмм, в становье молний писала альбоммм…",- забасил в моей голове Ревякин.
Небо лавиной обрушилось на город.
В нем растворилось всё:
Лужи.
Люди.
Машины.
Деревья.
Дома.
Небо поглотило суету, освежило парой разрядов смрадное дыхание города, завертело его в буреломе, затолкало в свою карусель.
А шарики зацепились лентой за антенну дома напротив.
И трепыхались как в припадке, и хлопали, и бились о козырек покосившейся крыши.
И переливались резиново-кукольным, каким-то яичным на фоне пурпурной бездны, цветом.
И не лопались.
И утро услышало, что оно – доброе…
Ирина Альшаева, 2017