В том месте на берегу реки, где стояла наша часть, жили целые стада диких уток. А нам с товарищами ужасно надоела гороховая каша, которая уже просто не лезла в глотку. Короче, между серьезными боями, решили мы немного настрелять дичи для полевой кухни. Вышли мы вдесятером рано утром к реке, прихватив с собой пулемет и несколько автоматов, и начали красться по болотистому берегу водоема туда, где слышались гвалт и склока между дикими утками. Похоже, что один из мужчин-уток позволил себе лишнего, и надругался над одной из особ в густой осоке. И теперь другие, порядочные утки, собирались ему бить морду за непотребное поведение. Именно этим мы и собирались воспользоваться.
Когда мы бросили камень в это пернатое сборище, они дружно взлетели, и мы открыли огонь из всего, что имелось в наличии. Несколько десятков птиц рухнули в воду. Теперь нужно было доставать животных из водоема на берег. Однако, едва мы к этому приступили, как с противоположного берега реки по нам ударили из пулеметов. Только позже я узнал, что на другом берегу стояла румынская часть, и глупые румыны подумали, что русские пошли в атаку. Из десяти солдат нас вернулось назад только пятеро, так как остальные остались в реке кверху брюхом с пулеметными пулями в башке. Теперь мне предстояло объясняться перед штурмбанфюрером, как так получилось, что без боя я умудрился потерять пятерых бойцов. В общем, в тот день я получил приличных люлей, и командир так разгорячился, что был уже готов сорвать с меня, боевого офицера, погоны.
Однако это было неприемлемо, и я тогда сказал ему тихим голосом, чтобы он не зарывался, а то не ровен час, во время боя может и пулю получить от своих же. Он немного остыл, и мне удалось увести разговор в то русло, что в происшествии виноваты тупые румыны. Я еще добавил, что румыны, эти первобытные твари, не любят Фюрера, и не любят великую Германию, что было, в общем то, чистой правдой. В конечном итоге мне даже не пришлось писать объяснительную, так как на следующий день иваны устроили такой артиллерийский обстрел, что было уже не до писанины.
В наши дни, когда некоторые тыловые и штабные крысы говорят, что на войну можно списать все, что угодно, я из боевого опыта знаю, что это не просто фигура речи. История с утками, которых нам так и не удалось попробовать - красноречивое тому подтверждение. К чести румын могу только сказать, что они не были самыми худшими солдатами на Восточном фронте. Когда судьба свела меня с итальянцами, я увидел, что эти любители пасты и баб вообще не хотят воевать. А лучше всех, если не считать доблестных немецких солдат, были венгры. По крайне мере, храбрости у них было не занимать, а ненависти к коммунистам у них можно было занять в любое время и в любом количестве.
Ламмерт-фон-Краузе, танкист Третьего Рейха, временно оставшийся без танка. «На что способны глупые румыны, если им дать пулемет».