День. Пустыня освещена палящим солнцем. Небо бесконечно-синее, без единого облака. В стороны, насколько хватает взгляда, простирается безлюдная пустыня: волны песка, и редкие перекати поле – вот и весь ландшафт.
Я стою перед траншеей. Траншея неширокая, стенки едва не касаются плеч. Но достаточно глубокая. Я спускаюсь в нее, все ниже и ниже, и, наконец, оказываюсь в глубоком глиняном коридоре. Стены коридора уходят вверх, вместо потолка – синее-синее небо. Траншея идет прямо, потом несколько раз разветвляется. Но я хорошо знаю дорогу. Каждый раз я точно знаю, в какой коридор сворачивать: я проходила здесь много-много раз, бесчисленное количество раз. Я этого не помню, но чувство верно ведет меня туда, куда мне нужно. Этот лабиринт как будто встроен в меня, и мне не нужно задумываться, куда идти. Я спокойна.
Еще несколько поворотов. Тупик. Вот это место. Я уверенно протягиваю руки к стене передо мной. Открываются две небольшие створки с какими-то письменами. Почему эти глиняные створки не рассыпались от времени, и кто сделал на них эти странные знаки? Я не знаю этот язык. Он не похож ни на какие письмена, которые были известны мне раньше. Спирали с множеством витков, штрихи. Зачем я смотрю на эти надписи? Я этого не знаю. Но я точно знаю, что я делала это много раз, что это то, что зачем я сюда пришла, и то, что нужно делать. Это то, для чего я нужно. Каждый раз в положенное время приходить сюда, открывать чудесным образом в стене эти надписи и смотреть на них, впитывая их в себя.
Как кувшин, в который из ведра льется вода. Он не знает зачем, не осознает, что это вода. Не осознает, что он кувшин. Но он нужен для того, чтобы в него набирать воду. Я нужно для того, чтобы наполняться этим текстом, даже если не понимаю, что это за знаки, и в чем смысл. Я смотрю, стараясь запомнить как можно больше.
В определенный момент я понимаю, что пора. Я ухожу. О створках не беспокоюсь: стоит мне повернуться к ним спиной, они снова станут просто стеной. Я иду назад. Я не боюсь потеряться, этот путь я хорошо знаю. Вот уже последний прямой коридор, еще несколько метров, и я выйду на поверхность. Я уже вижу, как изменился цвет стен. Он уже не слепит глаза белым жаром, он стал желтовато-теплого цвета. Солнце близится к закату.
Слева я замечаю тяжелую черную деревянную дверь. Это могла бы быть дверь из сказки, если бы она не была такая массивная и темная. Когда я шла туда, ее здесь не было. Откуда она? Что за ней? Большое чугунное кольцо вместо ручки.
Как я открыла дверь – помнить не нужно. Это несущественно. Дверь открыта, и я заглядываю внутрь, так и не перешагнув через порог. Что-то меня останавливает. Я осознаю: если перешагну, то назад в этот лабиринт я уже не вернусь. Лабиринт будет уже другой, и выхода уже не будет. Да и самой двери уже не будет. Так всегда во сне.
Но и в лабиринте я тоже незаконно. Меня не должны здесь видеть. А они могут появиться из-за любого поворота в любой момент. Я чувствую приближение одного из них. Сейчас он повернет сюда, и увидит меня.
Вот он. Серое рубище, подвязанное веревкой. Капюшон. Бледное лицо смотрит в пол. Сейчас он поднимет глаза и увидит меня. Я делаю шаг за дверь.
Все. Пути назад нет. Как же здесь темно. Глаза медленно привыкают мраку. Почему стены такие темные? Прокопчены дымом? Вижу очертания такого же черного массивного стола. В углу какое-то большое бревно.
Это не бревно. Это существо. Вот оно ожило, отделилось от стены и сделало шаг в мою сторону. Похоже на длинный ствол дерева с обломанными ветвями, обглоданный и принесенный горной рекой на отмель. Чрезвычайно худое. На голове косматая шевелюра из скрученных и переплетенных корней.
Прямо у себя в голове я слышу очень высокий, скрипучий визгливый голос. Как будто кто-то с трудом прокручивает заржавевшую карусель:
- Почему ты здесь? Ты ведь знаешь, что таким как ты, сюда нельзя. За это отправляют на пятый край.
Мне не нужно отвечать. Он понимает мысли. Я готова.
Рядом оказывается монах в сером рубище. Он отбрасывает назад капюшон, и я вижу бледное, почти белое лицо с пронзительно черными глазами под черными бровями. У него высокий лоб. Или это волосы выбриты до самого затылка. А дальше – длинные прямые черные волосы, собранные в хвост.
Потом ничего не помню. Один только фрагмент: в помещении уже светло, мы сидим за столом, пьем зеленый чай и о чем-то беседуем. Если только молчаливый обмен мыслями можно назвать беседой.
Потом я оказываюсь снова на старом месте: у самого в хода в лабиринт. Солнце только что село. Пески пустыни освещены закатным солнцем, они оранжево-желтые, и отдают вечернему воздуху дневную жару. Ветра нет, и редко попадающиеся взгляду перекати-поле неподвижно лежат на волнах песка.
Я вижу дорогу. Это вполне современная, ровная асфальтированная дорога, уходящая вдаль прямой черной линией. А в конце нее… город, накрытый голубым куполом. Он едва виден, но это город.
Я расправляю крылья и взлетаю.