Читаю в инете «день в истории»: «На участке 62-й армии противник вел наступательные бои в центре Сталинграда, вдоль долины реки Царица, в районе железнодорожного моста и вдоль оврага Крутой, овладел районом элеватора, железной дорогой у 3-й набережной, районом центральной пристани и вышел к Волге. За сутки задержано 659 человек, из них расстреляно перед строем 7 трусов и 1 членовредитель. Остальные задержанные направлены в части».
Глянул на фронтовые записи деда. Вот, тоже о членовредительстве. Да, 75 лет назад, в 43-м, но не в сентябре, а чуть позже.
«На 12 часов назначено выездное заседание Ревтрибунала по делу членовредителя Д. Сам Д. второй день сидит в штабе под охраной. Ждем приезда судей. Говорили, что приговор, может быть, расстрел перед строем. Майор нервничает: кто будет исполнять? Находится доброволец – комендант Н. На всякий случай майор проверяет свой наган. Приходит полуторка, суд ждет нас всех на месте, в лесу. Садимся в машину: приглашенные из других участков рабочие и бойцы (одна – женщина из местных), руководство участком и сам арестованный с двумя конвойными. Тут же и комендант Н. – парень в кубанке в плащпалатке. Д. сидит в углу кузова и курит цигарку. Левая рука его засунута за пазуху. Из-под опущенной на глаза и уши шапки виднеется большой мясистый нос и заросшее седоватой щетиной лицо. Он чувствует себя почти нормально. Машина скользит по льду, в лесу ветки деревьев хлещут нас по лицу и, наконец, мы на месте. В небольшой лощинке, нарядно обнесенной крупным сосновым бором, ветви деревьев которого посеребрены наледью, стоит наскоро сбитый из свежих сосновых досок стол для суда, скамья для подсудимого и для свидетелей. Сходятся обе роты. Изморозь; людям холодно, они топчутся, курят, тихо разговаривают. Комендант, входя в роль, предупреждает: «При входе суда встать, не курить, не разговаривать, а что будет дальше, я объясню». Подсудимый положил свой мешок под лавку и стоит, не смущаясь, под взглядом товарищей. Он безразличен, ни на кого не смотрит. Из землянки выходит суд: председатель суда – капитан юстиции, два члена суда – из наших бойцов и секретарь – девица в пилотке. «Зрители» встают полукольцом. Происходит опрос (установление личности) подсудимого. Ему 50 лет, женат, детей нет, имеет полное хозяйство, во время войны был дома, взят в армию в 43-м. В совершении членовредительства – сознается. Объясняет, что хотел легко рубануть (освободиться на 2-3 дня), но не рассчитал: отрубил первые фаланги 3-х пальцев левой руки. Думал, что удастся уйти из армии, т.к. не нравится, что плохо одет и обут. Он говорит тихо и судья все время повторяет за ним его ответы. Секретарь делает вид, что пишет и при каждом обращении к ней кокетливо улыбается «зрителям». Вызывают свидетелей. Майор М. описывает, как подозреваемый был приведен на место преступления, где был найден пень и отрубленные им пальцы и где он еще не сознался и продолжал отрицать все. Судья достает банку с обрубками пальцев и предъявляет для опознания подсудимому. Выступают свидетели – медсестра и комроты. Последний характеризует Д. с отрицательной стороны. Тот в своем последнем слове просит осудить его «полегче». Суд идет на совещание. Все промерзли, начинают прыгать с ноги на ногу, прогуливаться, курить. Арестант тоже пытается одной рукой свернуть цигарку, но никто ему не помогает, часовые смотрят в сторону; он уныло озирается и вновь кладет газетную бумагу за пазуху. Через 15 минут возвращается суд. Судьи снимают шапки; председатель предлагает Д. также снять шапку. Он впервые обнажает голову: вытянутый яйцом лысый череп; становятся видны его маленькие глаза под нависшими бровями. Читается приговор: преступление доказано, приговор – высшая мера, расстрел; обжалованию не подлежит. Никакого движения: ни со стороны осужденного, ни со стороны «зрителей». Председатель спрашивает, понял ли Д. приговор; тот отвечает, что понял – отвечает впервые четко и внятно. Председатель объясняет, что ему предоставляется право просить помилования. Арестант выражает желание. Какие мотивы? «Буду честно работать и другим накажу так не делать». Заседание закрывается. Все произошло за один час, но люди торопятся к обеду, который обычно в час дня, а сейчас уже 3 часа. Осужденный берет мешок, очень спокойно расписывается в объявленном ему приговоре и под стражей уходит обогреться в землянке. В серьезность происшедшего не верят ни собравшиеся на суд, ни сам подсудимый».