«Вы смотрели новый сериал про Бориса Годунова? – спрашивает директор музея «Палаты бояр Романовых» Галина Константиновна Щуцкая. – Ну и насочиняли же там про Романовых! А ведь на самом деле не все было так»…
Текст: Ирина Ивина, фото: Александр Бурый
Из истории этого музея хладнокровно вычеркнули целых семь десятилетий. Все это время, при СССР, неподалеку от Кремля располагались некие безымянные палаты – «Музей боярского быта». Его работникам не позволялось говорить лишнего, да и сами москвичи как будто забыли о том, что этот дом принадлежал семье Романовых. Как и о том, что именно здесь родился первый правитель этой династии.
К тому же палаты бояр Романовых – одно из самых старых зданий Москвы. Когда-то здесь, в Зарядье, то есть за торговыми рядами на Красной площади, находилась одна из самых завидных усадеб столицы. Еще бы: имение на берегу Москвы-реки, конный выезд, многочисленные постройки, которые доходили до Английского двора… В середине XVI века хозяином палат стал Никита Романович Захарьин-Юрьев, отец патриарха Филарета и дед будущего царя Михаила Федоровича – первого правителя из династии Романовых.
ДВОР ЦАРЕВОЙ РОДНИ
По крайней мере, до 1547 года, когда Иван Грозный женился на дочери Романа Захарьина Анастасии, многочисленная семья невесты еще жила на Дмитровке. О том, как усадьба в Зарядье попала к ее брату Никите Романовичу, историки спорят по сей день. Кто-то утверждает, что изначально палаты принадлежали его родственнице, Марии Голтяй. Доказано, что где-то на Псковской горке, у нынешней церкви Георгия Победоносца, действительно находились ее владения, но были ли это будущие палаты Романовых – неизвестно.
Еще одна версия гласит, что палаты перешли к боярину после его женитьбы на Варваре Ивановне Ховриной, чья семья жила в них до этого. Предки девушки приехали из крымского Сурожа (ныне Судак) в Москву на службу к великому князю в качестве «гостей»: сами не торговали, но активно способствовали торговле между государствами. Заграничные купцы старались поселиться недалеко от Кремля, и историки подтверждают, что дом Ховриных действительно располагался где-то в Зарядье. Директор музея «Палаты бояр Романовых» Галина Константиновна Щуцкая рассказывает, что во время одной из последних реставраций усадьбы ученые обнаружили капители от колонн коринфского типа XV века, очень похожие на те, какими украшали свои дома богатые жители Сурожа. Гипотеза о том, что когда-то именно эти палаты принадлежали крымчанам Ховриным, стала еще более реальной.
Тайна первого брака
Варвара Ивановна Ховрина недолго была женой Никиты Романовича. Считалось, что через несколько лет после свадьбы, в 1552 году, она умерла, не оставив наследников. Ее муж вскоре вновь женился, на этот раз на Евдокии Горбатой-Шуйской – представительнице знатного княжеского рода, восходящего к Рюриковичам. В этом браке у них родились 13 детей, включая первенца Федора – будущего патриарха Филарета и отца первого царя из династии Романовых. По крайней мере, так полагали до недавнего времени.
В 90-е годы прошлого века историки исследовали родовую усыпальницу Романовых в Новоспасском монастыре и сделали важное открытие. В подклете с захоронениями боярской семьи они обнаружили надгробную плиту Варвары Ховриной и увидели на ней совершенно другую дату смерти – 1555 год, а это значило, что Федор, родившийся в 1553 или в 1554 году, был сыном от первого брака!
Если это действительно так, возникает вопрос: почему столь долгое время матерью Федора Никитича признавали совсем другую женщину? Возможно, родство с Шуйскими было выгодно самой правящей династии Романовых: ведь кровная связь с одной из самых влиятельных и богатых боярских семей, ведущих свое происхождение от Рюрика, лишний раз подтверждала бы их право на трон.
Что интересно: происхождение Ховриных тоже было не таким простым, как могло бы показаться. «Гости» из крымского Сурожа хотя и были потомками аристократического византийского рода Гавров (или Гаврасов), на службу к великому князю приехали вовсе не как бояре, а как люди гражданские, торговые. Историки же предполагают, что их предки могли состоять в родстве с правителями православного княжества Феодоро и даже с императорами Комнинами.
Самая древняя сохранившаяся часть дома – белокаменный подвал конца XV века. Сегодня здесь экспонируются боярские богатства: оружие, конная упряжь, сундуки с казной. Все напоминает о том, что в XVI веке знать состояла на службе у государя и в любой момент даже самые родовитые бояре по приказу правителя должны были явиться в войско со своим конем и в полном обмундировании.
Большинство памятников подлинные, их предоставил Государственный исторический музей, филиалом которого палаты бояр Романовых стали в 1932 году. Поскольку боярский дом неоднократно горел, рушился и перестраивался, расположение комнат историки и реставраторы смогли воспроизвести лишь условно, но показали, как бы он мог выглядеть. Здесь и пышная трапезная с красным углом, и кабинет хозяина дома, и комната его сыновей, и женская половина со светлицей, где девушки-манекены как живые поют и занимаются рукоделием. Передать дух той эпохи удалось наверняка: время здесь как будто остановилось на рубеже XVI–XVII веков…
ОПАЛА
Историки считают, именно в усадьбе бояр Романовых у Федора Никитича и его жены Ксении Ивановны Шестовой родился сын Михаил. Когда несколько столетий спустя его потомок, император Александр II, задумал создать музей в доме своих предков, он повелел подтвердить это предположение документально, создал специальную комиссию, и ее членам удалось это сделать.
И тогда правитель приказал выбить сведения об этом на мемориальном знаке в нише на фасаде здания. Совершенно случайно надпись недавно нашли – долгое время она была скрыта под слоем советской штукатурки.
Михаил Федорович, родившийся в 1596 году, прожил в боярских палатах всего четыре с половиной года – до того дня, как вся семья его попала в опалу. Расчетливый царь Борис Годунов еще до того, как занять российский престол, опасался Романовых как своих серьезных конкурентов. Шутка ли: Федор Никитич приходился двоюродным братом последнему царю из династии Рюриковичей, сыну Ивана Грозного – Федору Иоанновичу!
В 1600 году в руках Бориса Годунова оказался донос одного из боярских слуг – некоего Бартенева Второго. Кем он был, загадка до сих пор. Слуга сообщил, что в подклете дома Романовых хранятся ядовитые корешки, которыми бояре якобы хотят отравить царя. Впоследствии в палатах действительно обнаружили ядовитые растения, и все же их вполне могли намеренно подкинуть.
Замышляли ли Романовы убийство Годунова – неизвестно, но несомненно то, что они готовили заговор против царя. Постепенно и осторожно они стягивали на свой двор верных людей, поэтому когда в палаты нагрянул целый отряд стрельцов, слуги смогли оказать им сопротивление. Воспоминания об этом оставили члены польской миссии, квартировавшие на Ильинке: иностранцы пишут, что в ту ночь на дворе Романовых собралось достаточно много людей. И все равно битву бояре проиграли: многих крестьян стрельцы перебили, а Романовых арестовали и отправили к Годунову. Полгода длился суд над опальным семейством, в итоге всех сыновей Никиты Романовича сослали в разные земли. Родителей Михаила разделили и насильно заставили принять постриг под именами Филарета и Марфы. А их дети, Михаил и Татьяна, вместе со своими тетками стали узниками белозерской тюрьмы. В Москву Романовы вернулись только в 1605 году, когда пришедший к власти Лжедмитрий начал искать «родню» и возвращать из ссылок опальных бояр.
Саму же родовую усадьбу Михаилу Федоровичу удалось вернуть лишь в 1613 году, когда его самого призвали на царство. Здесь мать нового правителя, теперь уже государыня-инокиня, открыла вотчинную контору. А после ее смерти палаты отошли в ведение основанного на усадьбе Знаменского монастыря. Его настоятель жил на Старом государевом дворе, как стали называть палаты после переезда правителя в Кремль.
ПОД ЗНАКОМ ГРИФОНА
Мысль о том, чтобы открыть в родовом гнезде Романовых музей, вероятнее всего, возникла у барона Бернгарда Карла Кёне, управляющего гербовым отделением при Департаменте геральдики Сената во время царствования Александра II. Императору идея пришлась по душе, и в августе 1856 года он подписал Высочайший указ «О возобновлении прародительской Бояр Романовых Палаты, при Московском Знаменском монастыре...».
Прежде всего необходимо было выкупить здание у церкви и провести масштабную реставрацию, поскольку палаты в те годы находились в плачевном состоянии. К слову сказать, ради такого благого дела митрополит Московский Филарет готов был отдать дом безвозмездно, но Александр II все равно передал на нужды Знаменского монастыря 20 тысяч рублей серебром.
Воплощать непростой императорский проект поручили известному архитектору и большому знатоку старинного зодчества Федору Федоровичу Рихтеру. Для начала ему необходимо было понять, что в доме вообще сохранилось от палат бояр Романовых – выяснилось, что не так уж много. После пожара 1668 года здание рухнуло, осталось лишь белокаменное подвальное основание. Ярославский мастер Мелентий Алексеев «со товарищи» на монастырские деньги выстроил два каменных этажа, но не стал возводить верхний деревянный терем – а ведь именно там бояре предпочитали обустраивать свои жилые комнаты. Рихтер воссоздал и деревянный этаж, открыв к тому же заваленные потайные ходы. Архитектор реставрировал и подвальную кладку, для чего на Мытищинском кирпичном заводе заказывал кирпичи точно такой же формы, что и оригинальные – новые отличаются только оттенком цвета и маркировкой «1856», означающей год строительства.
Немало усилий потребовалось для реконструкции одной из самых впечатляющих комнат – трапезной. О том, как были расположены исторические своды, напоминали лишь «пятна на окружавших стенах». Новые потолки богато расписали: особо выделяются монограммы «МФР» в честь первого царя, Михаила Романова, и многочисленные изображения грифонов, ставших геральдическим символом правящей семьи. Такой же грифон в виде флюгера обосновался и на крыше боярских палат.
До середины XIX века у Романовых своего герба не было – при необходимости они могли пользоваться государственной печатью с двуглавым орлом. Только в том же, 1856 году Бернгард Карл Кёне по велению императора составил герб правящего семейства. За основу он взял изображение грифона на прапоре Никиты Ивановича Романова, двоюродного брата Михаила Федоровича. Этот геральдический знак встречался также на личных вещах (например, посуде или вышивках) первого царя династии и его родителей, но лишь спустя двести лет был официально оформлен как герб Романовых.
Кстати, копия прапора Никиты Ивановича в боярских палатах экспонируется, а вот ее прототип, хранившийся в Оружейной палате, к сожалению, был утерян. Куда он исчез – не ясно до сих пор. В официальных документах указано, что старинный прапор «мышь поела».
В 1859 году сложнейшая реставрация была окончена, Оружейная палата предоставила музею экспонаты боярского быта, и палаты бояр Романовых наконец открыли свои двери для гостей. Они стали если не первым, то, по крайней мере, самым старым мемориальным музеем в России. Старше оказался лишь дворец Александра I в Таганроге, открытый вскоре после неожиданной смерти императора в 1825 году. Вот только в том очень простом, одноэтажном здании давно уже работает детский санаторий, а экспозиция распределена по разным музеям города…
БЕЗЫМЯННЫЙ ДОМ
После революции, само собой, музей родоначальников ненавистной власти династии не мог существовать в своем оригинальном виде. На пять лет его закрыли, все родовые знаки приказано было сбить и уничтожить, досталось и флюгеру-грифону: его расстреляли с улицы – как печальное напоминание об этом пулевые отверстия на нем сохраняются до сих пор. В 1922 году в Москве появилась экспозиция «Музей боярского быта» – без указания на то, кому принадлежал этот дом.
Прекрасным росписям сводов трапезной тоже грозила печальная участь, но художник Павел Корин и реставратор Петр Барановский отстояли произведение искусства. Они предложили оклеить потолок папиросной бумагой, заштукатурить и побелить – авось когда-нибудь наступят другие времена. И на всех советских фотографиях трапезная изображена просто с белым сводом, стены же покрасили в синий цвет. От былого великолепия изящных росписей не осталось и следа.
А когда палаты в 1932 году на правах филиала передали Государственному историческому музею (ГИМ), в бывших боярских залах решено было проводить фондовые выставки социальной направленности. Жизнь класса угнетателей представлялась лишь в нескольких экспозициях, основной же целью музея стало прославление нового, социалистического строя.
В пустующие помещения поселили простых советских тружеников – более 30 человек проживало во флигеле бывшего боярского дома. А в подвалах XV–XVI веков устроили овощехранилище. Говорят, когда после очередной жалобы сюда приехала комиссия, выяснилось, что «доски», на которых овощи складировали, были старинными иконами. Их просто положили ликом вниз…
Многие москвичи тогда даже не знали, не помнили или не хотели помнить, кому изначально принадлежали палаты. В 60-е годы они и вовсе скрылись за громадой гостиницы «Россия».
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИСТОРИИ
Очередная серьезная реставрация музея проводилась в 1985–1991 годах и пришлась на смену эпох. Ученые-энтузиасты буквально по крупицам воссоздавали боярские палаты. В каждой комнате, например, удалось найти хотя бы по небольшому фрагменту ранней обивки стен, и это впоследствии позволило восстановить их оригинальный вид.
Со сводов в трапезной сняли наконец слой белой бумаги. Государственный исторический музей помог оформить новые экспозиции боярского быта, и с фондовыми выставками (часто пропагандистскими) было покончено.
А самое главное – когда в музей вновь пришли посетители, им уже начали рассказывать, что когда-то эти палаты принадлежали Романовым.
И даже сегодня музей, который в этом году готовится отпраздновать свое 160-летие, продолжает развиваться. То в архивах ГИМ обнаружится важный документ, на который раньше почему-то не обращали внимания, то совсем рядом при строительстве парка «Зарядье» археологи найдут старинную берестяную грамоту. Профессия историка-музейщика удивительна: порой совершенно неожиданно можешь разгадать тайну прошлого. Но всегда остается еще так много неизвестного…