Обзор книг «Не все умеют падать» и «Неужели никто не рассердится» от издательства «Поляндрия»
Многие спрашивают: для кого Теллеген писал свои сказки? Для людей, конечно же. Для больших и маленьких человеков. А сам стиль Теллегена напоминает, по крайней мере, сразу двух замечательных писателей, которые также как и он, все свои сказки «взрослыми» не называли: Дональда Биссета и Сергея Козлова.
В его первой русифицированной книге «Не все умеют падать» герои — Муравей и Белка, Черепаха и Слон, Жук и Богомол, Лебедь и Еж, отмечают дни рождения, шлют друг другу письма и рассуждают о смерти и о мире. Цапля горюет о том, что не умеет падать, Каракатица — страдает от одиночества, Жаба-Чесночница — калечит всех соседей, чтобы проверить, рассердятся они или нет. Бегемот строит себе дом прямо над солнцем, Жук — взваливает себе мир на плечи, а Сверчок — выворачивается наизнанку, чтобы разглядеть свои ощущения.
Во второй книге «Неужели никто не рассердится» его звери и насекомые изучают и испытывают на себе такие чувства, как злость, сердитость и зависть. Слон пытается не наступить на свои обычные грабли и не упасть с дерева, Жук и Дождевой червяк меряются не свойственной им обоим злобой, Креветка продаёт Домовой мышке грусть, Ёжик пишет себе записку и пытается рассердится, а Землеройка приходит в гости к Белке и пытается тщетно вывести её из себя.
Все эти зверюшки так похожи на нас с вами, ведь правда? Вся палитра чувств и эмоций отражается в зеркальной глади его коротких историй о жизни белок, даманов, барсуков и лягушек, жуков и сверчков, порой так похожих на нас с вами. Читать их можно и нужно с детьми любого возраста. Каждый читатель найдёт в них что-то своё.
Игорь Олейников, иллюстратор и художник, оформивший данные книги, рассказывая о свой работе, отмечает следующее:
«Мне нравится сам тон, сама атмосфера этих историй, настолько они легли на душу, на сердце. Они такие деликатные, что здесь не надо ничего подробно иллюстрировать, какие-нибудь красоты, лес — нет! Здесь надо чуть-чуть дополнить изображением, я стараюсь чуть-чуть, маленький штрих к его тексту, очень деликатно, поэтому они у меня такие маленькие, не на всю страницу.»
А вот, что пишет о сказках Теллегена известный литературный критик Лиза Биргер:
«Голландца Тоона Теллегена в России очень любят и называют «амстердамским Хармсом». И правда, его короткие рассказы и стишки отсылают к русским абсурдистам. Для тех, кто повсюду ищет русские корни, Теллеген настоящая находка: его странная для голландца фамилия происходит от фамилии русского толи деда, толи прадеда — Телегин. Так что налицо родство не только литературное.»
С удовольствием публикую здесь одну из сказок его второй книги, которая совсем недавно вышла в издательстве «Поляндрия».
Каждый вечер, когда заходило солнце, даманчик забирался на маленький холмик и кричал:
— Не заходить! Не сметь! Вот я тебе покажу! Я предупреждаю!
Он размахивал кулаками, подпрыгивал и злился так сильно, что на глазах у него выступали слёзы. Но солнце всегда заходило. Когда последний кусочек солнца исчезал за горизонтом, даманчик вытирал слёзы, качал головой и расстроенный уходил домой.
Жил он в маленьком тёмном домике посреди степи. У него не было знакомых, и его тоже никто не знал. Придя домой, он ложился на кровать, клал лапы под голову и спрашивал себя, почему солнце никогда его не слушается. Ну хоть один разочек можно было бы остаться…
Не так ведь много он и просит… Может быть, надо рассердиться ещё сильнее? Или, может, пригрозить ему? Или, например, дать пинка? Или вообще переехать, и тогда светить ему будет некому? Каждый вечер он часами думал о солнце. Ему даже хотелось пойти к горизонту, чтобы удержать солнце собственными лапами. Или смастерить что-нибудь там, под горизонтом, чтобы солнце не смогло опуститься ниже. Но он боялся, что с большим и сильным солнцем в одиночку ему не справиться. «Солнце — настоящий предатель, — думал он. — Вот так светить целый день, чтобы все думали, что так будет всегда, а потом вдруг взять и зайти. Это предательство!»
Только поздно ночью он засыпал. А когда просыпался на следующее утро, солнце всегда светило, и даманчик язвительно думал: «Ясно, ясно, теперь у нас угрызения совести, так я и знал…» Он надевал на голову широкополую шляпу, чтобы не видеть солнце, и выходил на улицу. Но под вечер он снова взбирался на холмик, кричал: «Ага! Заходишь! Прекрати же в конце-то концов!» — а потом снова уходил домой, ничего не добившись.
Так даманчик и жил. Пока не охрип от крика и не устал от топанья лапами. С тех пор он только с упрёком смотрел на солнце по вечерам, сидя на холмике. «Оно знает, что я о нём думаю, — размышлял он. — Знает, что хоть один разочек может доставить мне удовольствие. Один раз из тысячи… ведь это такая ерунда? Но оно меня не слушает». Он покачал головой. «А кстати, — подумал он. — Есть ли вообще что-нибудь, что могло бы меня послушать?» Повсюду вокруг него была степь, небо было огромным и пустым, а вдалеке, за горизонтом, исчезал последний кусочек солнца. И насколько даманчику удалось выяснить, ничто на свете не умело слушать.
Текст: Анна Федулова и издательство "Поляндрия"