Встреча с Александром Солженицыным в Иркутске в 1994 году. Начало рассказа об этом здесь
Разумеется, при всей противоречивости суждений, говорил Солженицын и суровую, впрочем, всем известную правду о российской трагедии.
— Скажу о вопросе, который еще считаю не погибшим, который еще можно спасти. И это решающим образом повлияет на судьбу России. Это вопрос о собственности земельной. Вокруг нее было много дискуссий. Чуть-чуть не свершилось непоправимое. Но непоправимое еще не произошло. Земля, которая считается государственной, на 80% украдена у крестьян. Ибо Октябрьский переворот не дал землю крестьянам, а отнял землю, он объявил ее национальной собственностью, хотя она крестьянская.
— Александр Исаевич, может быть, это не самое страшное, что земля была национальной собственностью, а если её завтра скупят заморские деляги?..
— Да, сейчас, судя по сообщениям центральных газет, отдельные умники из Москвы видят один путь перехода деревни к рынку, — через аукцион земли. Кто даст больше. При этом даже не ставится вопрос, будет ли земля давать сельхозпродукцию или, как хочешь, так и распоряжайся собственным участком… Если подобный закон будет принят, мы окончательно останемся без России. Какой аукцион?! У кого сегодня есть деньги для покупки земли? У сволочей-коммерсантов(Народ согласно зашумел), которые ничего не производят, а, воспользовавшись взятками чиновников, скачком валют, грабят народное достояние и отправляют за границу. Они имеют деньги и могут скупить землю, а нас сделать рабами…
Из зала отозвался начитанный слушатель с распахнутой книгой в руках:
— Разумеется, тут и западный капитал отхватит львиную долю земли. И будет полная колонизация… Федор Михайлович Достоевский писал: «Земля — всё, а уж из земли и все остальное: и свобода, и жизнь, и честь, и детишки, и порядок, и церковь». А в «Дневнике писателя» добавил о земле: «Вон жиды становятся помещиками, — и вот повсеместно, кричат и пишут, что они умерщвляют почву России, что жид, затратив капитал на покупку поместья, тотчас же, чтобы воротить капитал и проценты, иссушает все силы и средства купленной земли. Тут не только истощение почвы, но и грядущее истощение мужика нашего, который, освободясь от помещиков, несомненно, и очень скоро попадет теперь, всей своей общиной, в гораздо худшее рабство и к гораздо худшим помещикам, которые уже высосали соки из западнорусского мужика, и тем самым, которые не только поместья и мужиков теперь закупают, но и мнение либеральное начали уже закупать и продолжают это весьма успешно.
Александр Исаевич продолжал:
— Кстати, уже сегодня крестьяне отдают свой труд ни за что. У нас в некоторых деревнях, — я убедился в этом во время поездки по Дальнему Востоку, — цены на продукты, в частности, на хлеб дороже, чем в городе. Вы можете себе представить такую картину? И с чего надо начинать спасение России, — с сельского хозяйства, потому что, прежде всего, нужно накормить людей.
«Погубили Россию наши отцы, деды и прадеды…»
— Еще в сорок пятом-сорок шестом году, — вспоминал Солженицын, — я сидел в лагере с мудрыми старыми людьми, уже покойными; и мы не сомневались, что коммунизм рухнет, — эта система внутри себя сгнила; она жила семьдесят лет за счет грабежа русских богатств...
— Извините, Александр Исаевич! — выкрикнула горячая голова, — если советская система грабила народ, то куда уходило награбленное?.. Сейчас понятно: богатства России ушли на зарубежные счета наших олигархов, повязанных с правящей верхушкой, которая за это и продала Россию Западу и обрекла русский народ на вымирание. Но в чьи карманы, Александр Исаевич, уходили богатства страны при коммунистах, не на мощь ли Державы, которая блистала перед миром могучим производством, великой наукой, потрясающим искусством?!
Оставив мнение без ответа, Александр Исаевич продолжил:
— Страна наша уникально богата... Беды наши начались с семнадцатого года. И не надо рисовать картину, что вот какие-то масоны погубили Россию. Погубили Россию, хотите знать, наши отцы, деды и прадеды...
Шум несогласия, писатель повышает голос, и кто-то кричит с вызовом:
— Вы на нас голос-то не повышайте!.. Вы, конечно, сидели в сталинских лагерях, но Вам столько Запад за это заплатил, что Вы миллионер. А мы тут, хоть и не сидели, а с народом всё переживали. И жили-то не до жиру, а стали нищие…
Несогласие с Солженицыным, высказанное мне потом:
— Если он так основательно десятки лет занимался русской историей и особенно, русской революцией, то масонский вопрос уж никак бы не обошел. Вся мировая история в их дьявольских руках. И все трагедии в России дел их рук… Ныне о сем изрядно напечатано в книгах и журналах… Да, конечно, и народ русский виноват… Славный писатель Владимир Солоухин так мыслил онародной вине: «Иногда на каком-нибудь литературном вечере или просто во время разговора, когда обостряется полемика, кто-нибудь из оппонентов начинает: "Кого вы обвиняете?! На кого вы хотите все свалить?! Разве не сами вы из церкви выбрасывали иконы, превращали церкви в склады, а то и вовсе разбирали их на кирпич, сбрасывали колокола, увозили семьи раскулаченных на железнодорожные станции?! На кого же вы хотите свалить вину?" Приходится отвечать: "Знаете ли вы, дорогие оппоненты, что в каком-нибудь Освенциме около печей стояли евреи? Заключенные. Утром распределение работ: кому дорогу мостить, кому у печей стоять. И покорно стояли. Но не можем же мы на основании этого сказать, что евреи сами себя уничтожали в концлагерях?!"
Вот мнение Солоухина, и, очевидно, оба правы — и Солоухин, и Солженицын: было и насильственное принуждение, было и дьявольское искушение внешней языческой волей, суть вседозволенностью.
Александр Исаевич досказал начатую мысль:
— Они, наши предки, погубили Россию в семнадцатом году, когда послушали «прекрасные» ленинские лозунги: грабь награбленное, бросай оружие и убей офицера. Езжай вглубь и грабь хуторян и помещиков. Мы погубили цветущую страну, которая по величию и благоденствию не имела ровни в мире. Мы ее семьдесят лет губили, а последние годы добиваем.
Опять же, несогласное мнение, высказанное после вечера: дескать, Александр Исаевич молчит про то, что в простом народе, которого девяносто процентов, скопилась трехвековая неприязнь к падшему правящему дворянству; они и говорить-то по-русски разучилось и, что греха таить, довели народ до жизненного края. Впрочем, дворянство и разночинство за грехи перед родным народом кровью умылось – за что боролись, на то и напоролись, и новомученики приняли мученический венец и за себя, и обмирщенное духовенство. А сволочь мировая в семнадцатом году использовала народную неприязнь к правящему дворянству, к новоиспечённым буржуям, к их прислужникам, среди коих простолюдье узрело и попов.
Продолжение следует
Tags: ОчеркProject: MolokoAuthor: Байбородин А.
Книга "Мы всё ещё русские" здесь