Михаил Константинович Холмогоров (1942-2017) был очень хорошим писателем. Много публиковался, любил Россию и русское слово во всех его видах и проявлениях. Читать его было легко и интересно – впрочем, почему «было»? И сейчас можно читать в свое удовольствие, и даже новые вещи. Недавно вышел сборник «Презренной прозой говоря», в котором в сочетании с уже известными и полюбившимися эссе «Путешествие по воду» и «Хождение за три леса» увидели свет ранее не публиковавшиеся выдержки из дневников последнего десятилетия писателя и его автобиографическое эссе «Кто я? Откуда?»
Вновь обретаемые вещи подарят нам погружение в знакомую и добротную атмосферу холмогоровской прозы – отнюдь не презренной, как иронизировал автор вслед за великим классиком. В этой атмосфере снова будут царить обласканные сердцем среднерусские пейзажи, возникнет живительное «магнитное поле» всего ранее написанного и прочитанного массива русской литературы, и неслышно зазвучит прямая речь автора, оригинально мыслящего, смелого в суждениях и образах, всегда готового и пошутить и осерчать. Что может быть более по-человечески и лучше того – по-русски?
«Стою на вершине крутого обрыва Дёржи. Обрыв из бледно-желтого известняка, прорезанного змеевидными корнями сосен и клочьями отцветших трав. Река под ним бурлит – совершенно горная, как на Урале, а метрах в пятидесяти от впадения в Волгу вдруг замрет, скрывшись в густом ивняке, жилище бобров. Обычно реки и ручьи к устью ускоряют свой бег, с облегчением сваливая в могучую Волгу свой груз и ответственность за него: на, матушка, неси сама. А эта – разве что не болото в устье… Тем временем моя дорога резко идет под уклон, сосну сменяет серая ольха, и я в который раз мысленно ловлю любимого поэта на поэтической неточности, заимствованной от небрежности цыган: «На горе стоит ольха, под горою – вишня…» - в природе-то все наоборот. Не успел я «просветить» автора об этой и другой ошибке: «Дьяки курят ладан». Видел его живым всего несколько минут. Впрочем, сам я «просвещен» лишь потому, что являюсь потомком церковных пролетариев восемнадцатого века из села Ведерницы Дмитровского уезда»…
Холмогоровы ведут свою родословную от священника с крепким крестьянским родством, как у подавляющего большинства русских священников. Прадед же автора пошел по гражданской части и на службе в Московском почтамте достиг чина статского советника, поэтому по императорскому рескрипту 1877 года получил право на потомственное дворянство. Не он один: много сыновей из неблагородного священства выслуживались в привилегированное сословие, и со стороны столбовых дворян, имеющих как минимум 14 поколений предков, получили снисходительное прозвище «колокольное дворянство». Но давайте еще почитаем из сборника:
«…Собирая материал для книги о Лорис-Меликове, наткнулся на рассказ печника Зимнего дворца о покушении Соловьева на императора Александра Второго: «Злодей все целится, целится, а его императорское величество всемилостивейше уклоняются». Переписываю – и пропускаю то единственное слово «всемилостивейше»! Хорошо, жена и соавтор сидела рядом».
«Позавчера, 3 октября, окончательно закрыли деревенский дом, прошлись по осеннему лесу на прощание. А погода дразнится, наступило, наконец, бабье лето. Колдобины на лесной дороге наполнены прозрачной водой, отражающей небесную лазурь с упавшими в них легкими желтыми листьями. Природа равнодушна, не зная своей красоты. Это я за нее знаю. От соседа получил царский подарок: двухтомный определитель «Травянистые растения СССР». Я облизывался на него двенадцать лет, однажды брал почитать на все лето. Но память не удержала всех названий. Теперь же появилась цель – дожить до следующего лета».
Мнения автора о собратьях во литературе, исторических личностях и событиях не обязательно совпадут с вашим мнением. Но удовольствие от его наблюдательности и любви к слову вам гарантировано.
«…Одна из самых звучных, простых и глубоко поэтических фраз русской художественной речи запрятана в глубине чеховского «Ваньки»:
«Воздух тих, прозрачен и свеж».
Эту фразу помнят все. Но никто не помнит – откуда. Сколько раз опрашивал самых разных людей! Тайна. А что тут удивительного? Подлинная литература всегда тайна».
Холмогоров М.К. Презренной прозой говоря. М.: Бослен, 2019. – 336 с.: ил.