Мы взяли Бусинку, когда ей был месяц с хвостиком. Она тосковала по маме-кошке и плакала две ночи подряд. Но любовь и ласка сделали своё дело: Буся стала считать нас своей семьёй.
Пока она была малышкой, мы много с ней гуляли, а в подростковом возрасте оставляли её на широкой ветке у подъезда, чтобы она дышала воздухом. Свободно по двору она не бегала.
Но месяцам к семи у нашей киски пропало желание выходить на улицу: когда она видела, что мы одеваемся, то куда-нибудь забивалась. Ей хватало прогулок на балконе, тем более он не застеклён, а в лотке росла травка, как на лужайке.
Стоял жаркий июнь, и дверь на балкон была открыта даже по ночам. Буся выходила на него, когда хотела. Но вот однажды утром мы нигде не смогли её найти. Мы заглядывали под диван, под кровати, перерыли шкафы и комоды, даже заглянули в холодильник – Бусинки не было и следа. Сварили яйцо, стучали им по столу, чтобы она прибежала на знакомый звук – но всё безрезультатно.
Тогда нас осенило: наша любимица выпала с балкона. Однако трёхдневные поиски во дворе тоже не дали результатов. Мы поняли, что Бусинку уже не найдём.
Прошла третья ночь без нашей киски. И вот где-то часа в четыре утра мама разбудила нас, сообщив, что под окнами кто-то мяукает. Мы сказали, что ничего не слышим и велели ей идти спать.
Но мама не отступала, и мне пришлось выйти на балкон. Уже забрезжил рассвет, но в зелёном дворе было темно. Я позвала: «Кис-кис-кис!». В ответ раздалось душераздирающее мяуканье, как будто на кошку напали живодёры. Где-то послышался стук оконных рам: судя по всему, неравнодушные граждане решили прогнать мучителей бедного животного.
А киска тем временем продолжала издавать страдальческие вопли. Я оставила маму на балконе, дав ей задание продолжать кис-кис-кис-кать, чтобы наша Буська снова не потерялась. То, что это была она, уже не оставалось сомнения: я узнала интонацию её голоска.
Я выбежала во двор и уже там стала звать нашу проказницу. Её звонкое мяуканье продолжало звучать, причём откуда-то сверху. Оказывается, она забралась на невысокий ясень, и не могла с него слезть.
Я начала карабкаться на дерево, несмотря на то, что у меня подростковый возраст уже закончился. Но к счастью, далеко взбираться не пришлось: Буся стала спускаться мне навстречу и свалилась в мои объятья.
Дома наша путешественница, холодная, мокрая от росы, немного исхудавшая, была накормлена, напоена, обласкана и уложена спать. Но перед тем как заснуть, Бусинка ещё радостно поносилась по квартире, как бы говоря: «Наконец-то я дома!».
Чтобы наша любимица больше не выпадала с балкона, папа вскоре сделал ей вольер.