Я Город. Здравствуйте. Добро пожаловать. Проходите, не стесняйтесь, не топчитесь за чертой. Понимаю, с виду я не привлекательный для переезда или длительного пребывания. Немного заброшенный, чуть цивилизованный. У всех домов один номер. Четырнадцатый. Вы спросите, как их различать? Очень просто, они разные. Еще я древний, незримый и легендарный. Почему? Потому что хочу.
***
Мумия фараона Тихона лежала в саркофаге и, зябко кутаясь в бинты, прислушивалась к звукам внешнего мира. При жизни Тихон был скромным и аскетичным фараоном, поэтому после смерти, став мумией, обрел пристанище в простом саркофаге в подвале дома номер четырнадцать. Судя по звукам подвал грабили. Опять.
***
Золотоискатель, осквернитель могил и охотник за древностями Илья Жабин осторожно сдул вековую пыль с деревянной шкатулки и удовлетворенно хмыкнул. Похоже, подлинник. Дедушка Елизарий хорошо заплатит. Жабин бережно сунул находку за пазуху и еще раз осветил фонарем подвальные углы. На мгновение неровный луч выхватил из темноты грубо сколоченный фанерный ящик. Крышка, скрипнув, приподнялась, и оттуда высунулась обернутая несвежими бинтами рука. Она показала осквернителю средний палец и убралась обратно.
— Не может быть! — потрясенно прошептал Жабин, роняя фонарь.
— Еще как может, — донеслось из ящика. — Узри мое величие, гнусный червь!
Жабина накрыло внезапным рассветом.
***
Дедушка Елизарий пытался сотворить рассвет. Не получалась. Во дворе дома номер четырнадцать, как, впрочем, и во всем остальном Городе стояла зябкая осенняя полночь. Дедушка Елизарий оглядел расставленные в сложном геометрическом порядке древние шкатулки, лукаво прищурившись, погрозил Городу костлявым пальцем и продолжил пытаться.
***
— Эй, осквернитель, очнись, — перед застывшим, словно памятник вечному кайфу, Жабиным, стояла мумия фараона Тихона, — поговорить надо.
— Не хочу, — пролепетал Илья, глупо улыбаясь. — Мне так хорошо не было с девятого класса. Я тогда первый раз клеем вштырился.
— Ага, карандашным, — хрипло рассмеялась мумия.
— Я был юн и верил в эффект плацебо, — пожал плечами осквернитель. — Можно еще раз?
— Можно все, Жабин, — ответила мумия, — но позже. Сейчас ты должен послушать историю о двух братьях.
Мумия фараона Тихона извлекла из ящика видавшие лучшие дни наушники и протянула Илье.
— Ладно, — согласился Жабин.
В стародавние времена в доме номер четырнадцать жили братья Тихон и Елизарий. И было у них три сына. Все умные, ни одного дурака. Поэтому ничего интересного с ними не случалось. Вот и сказочке конецъ.
— Не понял, — недоуменно воззрился на мумию Жабин.
— Извини, — мумия пнула ящик забинтованной ногой, — в мемуарах бардак. Теперь слушай.
В стародавние времена в доме номер четырнадцать жили два брата Тихон и Елизарий. Один из них был фараоном. Он умел рассвет, второй не мог. Вот Елизарий хотел, а Тихон был. Сказочке конецъ.
— Коротко и невнятно, — заметил Жабин.
— Как положено древнему сказанию, — ответила мумия, — а теперь открой шкатулку.
— Дедушка Елизарий под страхом неуплаты запретил, — покачал головой Илья.
— Для гробокопателя ты не слишком любопытен, — усмехнулась мумия. — Неужели не хочется посмотреть?
— Дедушка Елизарий предупреждал, вы станете искушать, — не сдавался Жабин. — Там, скорее всего, ваши сексуальные фантазии. Они завладеют мной, и я погибну в мучениях.
— У брата всегда был извращенный склад ума, — вздохнула мумия. — Отсутствие воображения, знаешь ли. Открывай, не бойся. Тем более, свои сексуальные фантазии я воплощаю, а не держу под замками на радость тем, у кого их нет.
— Я вам не верю, — как можно тверже ответил осквернитель могил, борясь с искушением.
— Жабин, — рявкнула нафталиновым перегаром в лицо Илье мумия, — золотоискатель хренов! Открывай, или…
— Хорошо, — торопливо согласился Жабин, — давайте без «или».
В отличие от дедушки Елизария, осквернитель могил, золотоискатель и охотник за древностями обладал развитым воображением.
Шкатулка открылась на удивление просто. Внутри Илья обнаружил засаленную бумажку, исписанную убористым почерком. Гласила она следующее:
«О, незримый город По-Ху-Йцю! … доточие добра и муд… Снизыйди, дабы мог я… постичь…»
— Всего-то… — облегченно выдохнул Жабин. — Что дальше?
Осквернитель со стажем, он не доверял мумиям, ожидая из шкатулки, как минимум, ядовитого плевка в лицо.
— Подождем, — сказала мумия. — Искатель как раз дожевывает вспомогающие грибы.
***
Павел Ручкин сидел на скамейке в городском парке и, скользя рассеянным взглядом по унылому осеннему пейзажу, размышлял о трудностях Пути. Два года назад дед на смертном одре передал Ручкину строительную каску и грязный клочок бумаги, со словами: «Теперь это твой Путь. Найди город По-Ху-Йцю и постигни…» «Постигнуть что? — не понял Ручкин. — И причем здесь каска?» «Испокон веков мужчины семейства Ручкиных ходили Путем, — ответил дед. — Традиция такая. Не веришь –погугли».
Павел погуглил и с удивлением обнаружил целый сайт, посвященный «Пути Ручкиных». Традиция уходила корнями в глубокое прошлое. По достижении двадцати лет каждый Ручкин мужского пола отправлялся в Путь на поиски города По-Ху-Йцю. Единственная вещь, свидетельствующая в пользу реальности этого самого города, бумажка, именуемая «Обрывок пергамента, дошедший», до конца не расшифрована, но, опираясь на слова «незримый», «снизыйди» и «постичь», можно быть уверенным, речь идет о какой-то очень тонкой духовной идее. Также на сайте содержались напутствия грядущим поколениям Ручкиных, пожелания удачи, рекомендации по выращиванию особых, «вспомогающих» грибов и просьбы не забывать про каску. В семье Ручкиных к передаваемому на смертном одре относились серьезно. Все, не подлежащие возражениям решения, членами семьи озвучивались именно оттуда. К тому же, Ручкин заметил в углу сайта неприметную надпись мелким шрифтом, сообщавшую, что поправший традиции, будет проклят, отринут семьей и подвергнут жестокому троллингу и фотожабингу. Так Павел отправился в Путь. Для чего нужна строительная каска он понял, встретив четвертого Учителя. Возможно, следовало догадаться раньше. Предыдущие трое мало от него отличались. Все они любили тишину, сидеть на вершине горы, временами изрекая что-то вроде: «Жизнь подобна перышку лука, трепещущего на лезвии ножа мясника», и бить учеников по голове палкой в ответ на жалобы и вопросы с двойным дном. Пока все это не приближало его к городу По-Ху-Йцю. Но и не отдаляло.
Ручкин еще немного посочувствовал себе, вздохнул, зачерпнул из кармана горсть сушеных грибов, бросил в рот и принялся тщательно их пережевывать. Не успел он проглотить последний гриб, как воздух вокруг сгустился, превращаясь в стекло. Ручкин привычным движением разбил его и шагнул в образовавшуюся темноту. Каску он надеть не успел и, застигнутый рассветом, без памяти рухнул на недружелюбный жесткий пол.
***
Дедушка Елизарий, недобро прищурившись, открыл шкатулку и громко нараспев прочитал: «Однажды Петр Ефимович, вызвал демона. Демон явился. У него были воспаленные печальные глаза, облезлый хвост, дряблое тело и седая с проплешинами, шерсть.»
Во дворе дома номер четырнадцать раздался негромкий хлопок, и перед дедушкой Елизарием возник худощавый нервный гражданин. В одной руке он сжимал свечной огарок, другой крепко держал за шкирку вяло сопротивляющегося пожилого демона.
— Мумия фараона Тихона мешает моим планам, — торжественно изрек Елизарий. — Должно спасти наш прекрасный Город.
Демон вдруг с неожиданной для преклонного возраста прытью вырвался, перегрыз глотку гражданину и почтительно склонился перед дедушкой Елизарием.
— Умница, — обнажил в хищной улыбке беззубые десны дедушка. — Ты знаешь, что делать.
Демон довольно угукнул и исчез.
***
— Тоже мне, Искатель, — фыркнул Жабин, пренебрежительно глядя на ушибленного рассветом Ручкина.
— Это его первый рассвет в Городе, — заступилась за Павла мумия фараона Тихона. — Забери у него каску, пока не очнулся, иначе он не воспримет то, ради чего пришел.
— И ради чего я пришел? — заплетающимся языком пробормотал приходящий в себя Ручкин.
Вместо ответа мумия фараона Тихона больно стукнула его по голове непонятно откуда взявшейся палкой.
— Ясно… — потер ушибленный лоб Павел, — еще один Учитель. Снова не город По-Ху-Йцу…
— С чего ты взял? — спросила мумия. — У Города много имен. Скажи, осквернитель.
— Ага, — подтвердил Жабин, пятясь к выходу, — много. Я пойду, не возражаете?
— Возражаем, — ответила мумия. — Городу нужны вы оба.
— Не понимаю, — на всякий случай прикрыл голову Ручкин.
— Я расскажу, — мумия поправила сползшие на глаза бинты и присела на ящик. — Жабин, сколько шкатулок ты украл для Елизария из подвалов домов номер четырнадцать?
— Штук пятьдесят. Точно не помню.
— В каждой шкатулке лежит начало истории. Пара строчек, не больше. Город диктует, я записываю, Елизарий читает, и они начинают происходить, — сказала мумия. — Город живет. Но в этот раз брат собрал шкатулки, открывать не спешит, хочет подчинить Город.
— Зачем? — спросил Ручкин.
— Не любит хаоса. Город иногда такого надиктует… У них с Елизарием очень разные взгляды на жизнь.
— Не так я себе представлял встречу с незримым и великим городом, — подавил разочарованный вздох Павел.
— А как же, позволь узнать? — вкрадчиво промурлыкала мумия.
— Ну…. — замялся Ручкин, — поначалу я считал, дед специально выдумал Путь, чтобы оторвать меня от виртуальной жизни. Типа, современная молодежь, диванные вояки, не могут чаю попить без того, чтобы не выложить в сеть пошаговый процесс. Вот и решил подыграть старому хрычу, только…
— Втянулся и поверил, — поддержал Жабин, — знакомая тема. Поиск могилы намного увлекательней и приятней ее разорения. Чувствуешь потом такую пустоту…
— Вот-вот, — кивнул Ручкин, — город По-Ху-Йцу должен стать наградой за лишения, покоем, озарением и высокой духовной идеей. Символом.
— Символом-кукимболом, — гадко хохотнула появившаяся в дверном проеме демонического вида фигура.
— Бегите, — приказала мумия, прячась в ящик, — я его задержу.
Ручкина и Жабина не нужно было просить дважды. Они опрометью бросились из подвала, чуть не затоптав демоническую фигуру, чудом успевшую слиться с дверным косяком.
— Куда теперь? — спросил Жабин.
Они с Ручкиным пробежали достаточно, чтобы начать задыхаться.
— Я не верю, что это МОЙ город По-Ху-Йцу, — Павел выдернул из рук золотоискателя каску и нахлобучил на голову. — Слишком быстро и просто. Я должен его всю жизнь искать и не найти. Правда? Смысл ведь в этом?
Жабину хотелось возразить, крикнуть Ручкину, что пару часов, а, может, минут, или дней назад, он лично вытащил из шкатулки «Обрывок пергамента, дошедший», что они все лишь прихоть этого чёртова Города, но, взглянув в полные надежды глаза Павла, золотоискатель, осквернитель могил и охотник за древностями соврал.
— Конечно, — кивнул он.
— Но это не значит, что я не должен помочь! — воодушевился Ручкин. — Где двор дома номер четырнадцать?
— Здесь.
Из-за угла вынырнул сухонький старичок. Он улыбался, обнажая розовые, без единого зуба, десны. Вокруг него, словно кольца Сатурна, кружили деревянные шкатулки.
— Дедушка… — опешил Ручкин. — Но как? Ты должен пребывать на смертном одре.
— Эх, Павел, — посетовал дедушка, — мало тебя по голове учили. Сидел бы в своем интернете, на рейтинг фапал. Ах, да, забыл, ты ведь фотожабы и порицания испугался. Хочешь правду, мальчик? Для начала, я не твой дедушка. У тебя нет дедушки и быть не может. Ты просто очередное порождение вечного сознания незримого Города. Персонаж, которому разрешили импровизировать по ходу пьесы.
— Не верь! — крикнул Жабин, бросаясь на старичка. — Это Елизарий! Открывай шкатулки и читай!
Елизарий, мелко посмеиваясь, выставил вперед трясущуюся руку, осквернителя подбросило в воздух, больно ударило о стену дома номер четырнадцать, и он рухнул позади дедушки, бесчувственный, словно мешок с сеном.
— Я такой же, как ты, мальчик, — обратился Елизарий к стоящему с потерянным видом Ручкину. — Придуманный и обманутый. Чертов Город! Моему брату Тихону он подарил фараонство, рассветы, загробную жизнь и право записывать истории. Представляешь, сколько возможностей? А этот идиот вместо того, чтобы вести нас к величию, торчит мумией в зассанном подвале и потакает Городу в его бесконечных развлечениях.
— Значит, нет никакого города По-Ху-Йцу, — деревянным голосом произнес Павел, — и меня… Все ложь…
— Знаешь, почему тебе не удаются рассветы, брат? — на крыше дома номер четырнадцать стояла мумия фараона Тихона. Бинты ее трепетали, словно ресницы падшего ангела. — Ты слишком любишь разбивать чужие иллюзии.
Она шагнула вперед, на секунду зависла в воздухе, а потом медленно опустилась между Елизарием и Ручкиным. Прыгнувший следом за ней пожилой демон, приземлился прямо на дедушку Елизария. Шкатулки, прекратив вращение, посыпались на землю.
— Открывай и читай, — не терпящим возражений тоном сказала Ручкину мумия. — Осквернитель, помоги ему.
— Не буду, — равнодушно ответил Павел, — все тлен.
— Я не любитель подобных методов, но придется, — мумия сделал знак демону, тот подскочил, сбил с Ручкина каску и отбросил подальше.
— Жабин, — мумия протянула пошатывающемуся на нетвердых ногах осквернителю палку, — стукни нашего Искателя по лбу. Только не сильно, для ума.
— Это я вроде Учителя буду? — просиял Илья.
— Именно, — кивнула мумия.
— Всегда хотел, — поднял палку осквернитель, примериваясь.
В ручкинской голове ослепительным феерверком расцвели утраченные иллюзии. Он наугад выдернул из кучи шкатулок одну, открыл и прочитал: «Василий Антонович, возвращаясь с работы, встретил…»
Хлоп! Во дворе дома номер четырнадцать возник средних лет мужчина, одетый в строгий деловой костюм и с черным дипломатом в руке.
— Здравствуйте! — радостно воскликнул Ручкин.
Гражданин вздрогнул и заозирался по сторонам, нервно почесываясь.
— Он нас не слышит и не видит, — сказала мумия. — Открывай следующую. Жабин, верни палку и помогай.
***
«Мальчик Петя наполнил найденный в родительской спальне использованный презерватив смесью реагентов из набора „Юный Химик“, и…»
Хлоп!
«Ангелина Игнатьевна поправила шелковый бант на шее Андрея Кузьмича, затянула потуже корсет, и…»
Хлоп!
«Дмитрий угощал кота вяленым лещом и пивом, пытаясь извиниться за предстоящую кастрацию, но кот…»
Хлоп!
«Сенсация! Найденный в океанских недрах человек-рыба пошел посуху, а…»
Хлоп!
«Петров хоронился в платяном шкафу, преследуемый любовницей своего мужа экономкой Сильфидой, а…»
Хлоп!
«Жили-были…»
Хлоп!
«Я дам тебе волшебные зерна, — говорил старый колдун, — то, что из них вырастет, ты сможешь…»
Хлоп!
«…….»
Хлоп!
«???!!!!?»
Хлоп!
Ручкин с Жабиным одну за другой открывали шкатулки и читали. Голоса их становились все громче, сливаясь с «хлопами», превращались в музыку. Скоро во дворе дома номер четырнадцать стало не протолкнуться от заполнивших его различных форм жизни. Шкатулки закончились.
— Чтобы начать ЖИТЬ, историям необходим рассвет, — сказала мумия фараона Тихона.
***
— Что с ними будет дальше? — спросил Ручкин.
Двор дома номер четырнадцать стремительно пустел. Истории торопились жить.
— Не знаю, — улыбнулась мумия, — А с тобой?
— Продолжу Путь, — ответил Ручкин.
— Возьмешь меня с собой? — попросил Жабин. — На пути в незримые города встречаются богатые курганы.
— Ладно, — после недолгого раздумья согласился Павел, — но тебе понадобится каска. Таковы правила.
***
Мумия фараона Тихона приняла пожеванную папиросу из лап демона, затянулась и толкнула в бок понурого дедушку Елизария.
— Да ну тебя, — нахохлился Елизарий, — все снова вышло, как ЕМУ надо.
— Мне понравилось, — пожала плечами мумия.
— Неправильно это, — вскинулся Елизарий, — Городом управлять следует.
— По-моему, ОН и сам неплохо справляется, — возразила мумия.
Демон заурчал, соглашаясь.
— А как же процветание? — не успокаивался Елизарий. — Конкуренция с другими городами? Расширение границ? Неужели, ЕМУ не хочется?
— Он незримый, забыл?
— Я бы ЕГО вычистил, навел порядок, — глаза Елизария возбужденно заблестели, — достопримечательностей разных построил, туристов привлек.
— Можно подумать, на земле мало таких городов, — хмыкнула мумия. — Иди и живи.
— Куда я пойду… — махнул рукой Елизарий. — Я же ЕГО люблю.
***
Я Город. Добро пожаловать.
Изображение Josep Monter Martinez с сайта Pixabay