Сергеич напрочь застрял на мусорной свалке. Какой улов пустых бутылок после праздников. Отлично. Он даже о таком и не помышлял. Вот унести бы все. Но как? Да, ладно. Не самое страшное. Он вынырнул из контейнера, вдохнул крепкого морозца, собрался волочить поклажу, но вместо этого опять полез в контейнер. На этот раз ему удалось прощупать более низкие слои. Скрипнула металлическая коробка, еще раз скрипнула, слегка повернулась и легла набок.
– Да, я ж не задевал ее! – буркнул Сергеич, но коробка продолжила движение.
Наверняка, это были крысы. Сергеич выругался, сплюнул, однако не прекращал разглядывать танцующую коробку. Крышка приподнялась, высвободилась черная лапка, вторая. Сергеич замер. Что-то вылезало из коробки. И вот он ясно разглядел черта в красном летнем костюмчике. Черт с ослепительной белозубой улыбкой, приплясывал на крышке коробки.
– Ха, спасибки. Освободил. Уже четверо суток здесь околачиваюсь, в помойке. Спас, – черт протянул ему лапку, Сергеич отпрянул, перекрестился. На это черт озлобился:
– Не трусь, дурак. Я тебе ничего плохого не сделаю. Что с тебя взять? Мы нищету не вяжем. Давай знакомиться. Яшка.
– Назар Сергеич.
– Буду звать тебя Сергеичем, как ты привык. Я тебя не раз видел. Вон в том подвале с дружками тусуешься. Мы там тоже часто гуляем.
– Гуляете? – удивился Сергеич. – Не замечал.
– Еще бы. Такой бухой всегда. А потом мы не всегда материализуемся. Чертыхнешься, значит, мы где-то рядом, позвал – значит. А вот в коробке меня выбросили – из тела уйти не получилось. Мои-то меня заждались.
– А сколько вас? – спросил Сергеич
– Мало. Но ближе всех Марианна. Она давно меня в подвале ждет. Беспокоится.
– Кто она?
– Жена моя, чертовски хороша, – хихикнул Яшка, – покажу, договорились.
– Во, чертовщина!
– А то, как же. Познакомились.
– Ты не мерзнешь в летних портках?
– Хо, что за вопрос. Мы живучи. Ни зной, ни холод не берет. Мы даже помереть не можем. Выйдем из тела, войдем, но смерти нет у нас. Но ты не бойся. С такими дураками, алкашами, как ты, у нас все в ажуре. Мы с другими работаем.
– С кем?
– С богатенькими, счастливчиками. Ух, разделываем, – Яшка почесал рогатый лоб. – Вот смотри. Пару месяцев назад у двух коммерсантов прокололи покрышки на «Audi» и «BMW». Полный разлет. Даже девятку соседнюю на дороге разнесло. Легко работать в гололедицу.
– Ну, и что ты с этого имеешь?
– Ничего. Нам деньги не нужны. Так просто. Образ жизни, понимаешь? Тебе ж тоже деньги не нужны.
Сергеич задумался:
– Ну, чтоб водку купить, хлеб, чтоб колбаски перепало, чтоб бабе моей, Верке, на кусок.
– Ну, а представь, что у тебя пачка долларов? Что ты с ней сделаешь? По ветру пустишь.
– Да, не знаю, что с ней делать.
– И мы по ветру. Вот видишь, сблизились.
– А ты можешь для моих водку воровать из гастронома? – сосредоточился Сергеич.
– Ну, это для тебя. Мы по-мелкому не работаем. Недавно сейф у одного банкира очистили, потом братки разбирались, он, видать, должен был кому-то. Перестрелочка открылась, – веселился Яшка, потирая лапки.
– Кончай трепаться. Сгоняй за водкой. Я своих соберу в подвале.
– Да, идет. Там же Марианна моя. Заболтался с тобой, не по-семейному получается.
– Баба твоя кудрявая и клыкастая?
– Ну, не как твоя, беззубая, с синяком под глазом. Чертовски красива.
Яшка побежал в магазин. Сергеич обернулся. Издалека черт напоминал черного бульдога на снегу, упакованного в красный костюмчик.
– Экая бестия, – ухмыльнулся Сергеич.
Яшка так и не успел рассказать Сергеичу, что с ним произошло. Выкинул его на помойку сосед Сергеича со второго этажа. Яшка решил Марианне подарок сделать, залез к соседу в холодильник. Просидел там сутки. Изучал. Ушел сосед на работу. А Яшка вытащил все понравившееся из холодильника и раскидал по полу. Выстрелил шампанским, набил карманы упаковками от сосисок, для Марианны прихватил фольгу от шоколада. Все ничего, да закопался он – из тела не вышел. Вернулся сосед, начал чертыхаться: холодильник открыт, все на полу. А тут Яшка под батареей. Сосед после банкета был, изрядно выпил. Видит, черт по квартире бегает, потом не простил себе такой отключки. Он со страху Яшку в коробку металлическую запихал. Захлопнул, перевязал коробку и уволок на помойку, глубоко в контейнер упрятал, чтобы больше не мерещилось. И зарекся столько пить. Плакал, волосы рвал на себе.
А Яшка в контейнере скучал по Марианне. Досадно. Все самое красивое не принес. Мало того – волноваться даму заставил. Но дьявольски повезло. Алкаш помог. Что ж, значит, заслужил поддержки.
В подвале Сергеич собрал дружков. Скрыл ото всех, что с чертом повелся. Не поймут. Да и незачем. Чувствовал, что все это временно. К чему им, чертям, человечина? Вот он пьет, так и помрет за водкой, и Верка его тоже. А черти никогда. И водки им не нужно. И денег, и жрачки, и тепла. Хотят псами становятся, хотят из тела вылезают. Сергеич позавидовал. Все им с рук. Никаких трудностей человеческих, бедноты нет, страданий, болезней. Хорошо бы тоже в черти, но как? «Спрошу его, ох, спрошу, вдруг заделает?»
Мужики опорожняли четвертую бутылку, и только Сергеич много не пил, поглядывал под батарею. Там Марианна, чертиха в ситцевом сарафане, играла с Яшкой в бескозырку. К ним подошел третий соплеменник, из кармана у него торчала долларовая купюра. Сергеич в упор смотрел на них. Он даже гордился, что никто их больше не видит.
К вечеру в подвал нагрянула милиция. Пришлось расходиться.
Сергеич остановился у подъезда:
– Яш, погоди, ты можешь меня в черти? А? Надоела эта житуха.
– Дурак, коль человечинкой родился, человечинкой и закопают. Чертом тебе никогда не быть.
– Так вы ж всё можете?
– Да не всё хотим. Ты слабоват для нашей жизни. Ты даже для вашей слабоват. Мы за таких не беремся. Почему? Жалеем. Жалость плохое чувство, Сергеич. Тем более если тебя черт пожалел.
– Издеваешься, тварь! – взбесился Сергеич. – Я тебя сам на помойку, в костер, ментам сдам …
– Не бесись. Это бесполезно. Ничего ты не сделаешь. Пьешь и будешь пить, понял. А про меня забудь. Мы завтра уходим отсюда. Дело крутое навертывается.
– Где?
– Крупное. Общественное. Доллар будем опускать. Посадим до безобразия, – взвизгнул Яшка. – Прощай, Сергеич. Черта с два, мы встретимся снова.
Марианна откупорила чекушку и протянула на прощанье Сергеичу.
Ближе к ночи Сергеича потянуло домой, к Верке. Он позвонил в дверь, но никто не открыл. Сергеич полез в карман, ключей не нашел, да так и остался в коридоре.
– Сучка, жрать хочу, – бормотал он. Сполз по стенке на пол и заснул.
К утру, пробудившись, услышал за стенкой Веркин голос и чей-то чужой, мужской. Прислушался. Верка гнала мужика:
– Все. Мой придет. Вали
Сергеич взбесился:
– Зараза, рожу расцарапаю. Юбку изорву. Кобеля привела.
Он принялся колотить в дверь, но Верка не открывала, почуяв недоброе.
Сергеич обмяк, опять направился к подвалу, но по дороге понял, что чертовски ему повезло. Места, где у него начинались залысины, стали подозрительно опухать и чесаться.
Сергеич сорвал с головы шапку. Швырнул ее в снег...